Беспокойный человек

Еще и солнце не поднялось к полудню, еще и колокол в колхозе не звонил на обед, а в телятнике уже все было вымыто и вычищено, и Катерина отпустила на отдых свою веселую бригаду.

Оставшись в телятнике одна, она снова озабоченно огляделась. Ярко поблескивало солнце сквозь промытые окошки, желтые круглые зайчики дрожали на вымытом полу… Но разве это все? Осталось еще многое, что с ребятишками не сделаешь. Окна надо промазать, стены законопатить, побелить надо…

«Придется все-таки идти к Саше Кондратову, надо ребят на помощь звать».

Трудно было комсомольцам урвать время — только вечером да в обеденный перерыв. Но пришли, не замедлили. После обеда сладко тянуло прилечь на часок — ночь для молодежи и осенью коротка. Пока посидишь вечером в избе-читальне, а потом походишь с песнями по улицам, да попляшешь, да постоишь с кем-нибудь у двора, глядишь — и вторые петухи поют… Однако пообедали наспех и, прежде чем позовут на молотьбу, пошли говорливой и пестрой гурьбой в Катеринин телятник.

— Катерина, — сказала со смехом тоненькая белокурая Нина Клинова, — а ведь и правду говорят, что ты беспокойный человек: вот нам и то отдохнуть не даешь!

— Рано отдыха запросили, — тоже смеясь, ответила Катерина. — Вот состаритесь — и отдохнете тогда!

Саша Кондратов деловито осмотрел стены телятника.

— Самое главное, Саша, чтобы сквозняка не было, — повторяла ему Катерина. — Сквозняк и сырость хуже всего для теленка! Хуже всего!

— Шпаклевать надо, — сказал Саша, — а где пакли взять? Кабы льняные очесы были…

— Какие же очесы? — задумалась Катерина. — Еще лен на корню.

— А если мхом? — предложил Ваня Бычков. — Пойдем в лес да надерем моху! Ребятишек позову!..

— Глядите-ка, — засмеялась Клаша Солонцова, — а у нашего Вани голова все-таки варит!

— Ванечка, дружок! — обрадовалась Катерина. — Вот догадался хорошо! Мы тебе, Саша, сколько хочешь моху надерем. Клаша! Нина! Федюнь! Ну, сбегаем в лес?

— А если на работу зазвонят? — осторожно спросила Клаша. — А вдруг опоздаем? Мне тогда от отца влетит. Мне опаздывать никак нельзя — бригадирова дочь!..

— Вот еще! — возразила Нина. — А лес-то вот он — за двором! Побежали! Звонок услышим — вернемся!..

Не сразу, не вдруг, а телятник утеплили. Пазы законопатили мохом, а снаружи стены защитили свежей соломой. Окошки тщательно промазали, чтобы не дуло.

— Белить будешь — нас позови, — попросила Нина Клинова, — я обязательно приду!

— И меня зови, — сказал Ваня, — так и быть, послужу маляром.

Но Катерина никого не стала звать. Ребята и так целый день на работе, а тут такое дело, что и одной справиться можно.

В воскресенье, с самого утра, Катерина надела большой брезентовый фартук, повязалась старым платком по самые глаза, заботливо спрятав под платок косу.

— Ба! — удивилась бабушка. — Это куда ж нарядилась? На какое гулянье?

— Наверно, со мной на молотилку, — сказала мать, тоже укутываясь платком, чтобы не набилась пелева в волосы.

— В телятник, — односложно ответила Катерина.

Мать промолчала, а бабушка немножко обиделась:

— Опять в телятник! Что тебе, за телятник-то трудодни, что ли, пишут? Люди сейчас все стремятся заработать, работа на молотьбе выгодная, а ты все со своим телятником… Разве можно так-то?

— Не можно, бабушка, а нужно, — мягко возразила Катерина. И, слегка обняв за плечи маленькую сухую старушку, смеясь, сказала: — А трудодни я еще наверстаю! Вот как закончу с телятником да как выйду завтра на работу — только пыль до неба полетит!

Катерина белила телятник и напевала вполголоса. Белые брызги извести летели дождем, падали ей на лицо и на голову. Помещение телятника светлело и хорошело на глазах.

— Ай, Катерина! — вдруг услышала она знакомый тоненький голос. — Стекла-то опять все забрызгала! А я их протирала-протирала!

Настя с улыбкой заглядывала в открытую дверь. Катерина обрадовалась ей — она любила и как-то даже уважала эту маленькую, но с большим характером девчушку.

— Ничего, ничего, — ответила Катерина. — А мы их сейчас снова протрем, еще светлее будут. Уйди, а то я тебя забрызгаю!.. Вот прибежала кстати, — продолжала Катерина. — А я все хочу тебя спросить: сделала ты тогда доклад на сборе или нет?

— А конечно, сделала! — весело ответила Настя.

— Ну, и что? Как? Ребята заинтересовались?

— Очень даже! Сразу семь человек в наш кружок записались!..

Вдруг Настя прервала рассказ и, делая какие-то знаки, юркнула с порога в телятник.

— Петр Васильич идет! — шепнула она.

Катерина торопливо изнанкой фартука начала вытирать лицо.

— Стерла? — испуганно, раскрыв глаза, опросила она у Насти. — Все стерла?

Настя хихикнула, зажимая руками рот:

— Ой, нет! Еще больше размазала!

Петр Васильич вошел, молча кивнул Катерине и внимательно оглядел телятник. Катерина ждала, что он скажет.

— Вы серьезно хотите взяться за холодное воспитание? — спросил Петр Васильич.

— А как же? — удивленно ответила Катерина. — Конечно, серьезно!

— А выдержите?

Суровые глаза ветврача глядели испытующе. Катерина спокойно выдержала его взгляд.

— А почему я не выдержу? — Петр Васильич пожал плечами: