Беспокойный возраст

— Ты попробуй: ни за что не пустишь резец, — предложил Пузин.

— Не пущу? А ну давай!

Первый арматурщик включил мотор — станок заработал, но прутья не резал.

— Фу ты черт! — воскликнул он, еще что-то пошевелил пальцами под режущим диском, вновь включил — безуспешно.

— Брось, Ваня, дурака валять — работа стоит.

— Говорю, позови новенького, длинновязого, — ухмыльнулся Пузин.

— Эй, вы! Бросьте! — строго прикрикнул на товарищей угрюмый арматурщик с очень серьезным лицом. — Пузин, отпусти держатели.

Пузин полез вооруженной ключом ручищей в станок, что-то там подкрутил и пустил мотор. Режущий диск с визгом завертелся.

— Вот это ослабить, и все, — самодовольно проговорил Пузин.

Со своего «наблюдательного поста» Саша зорко пригляделся ко всему, что тот делал, и намотал себе на ус.

— Зови Сашку! — услышал он бас Пузина и стал осторожно спускаться вниз.

Арматурщики встретили Черемшанова озабоченно-серьезным молчанием. Рядом было навалено арматурное железо.

— Что тут у вас стряслось, товарищи? — стараясь придать своему голосу наибольшую деловитость, спросил Саша. — Почему стоит станок?

Ваня Пузин скорчил печальную гримасу, показал рукой:

— Да вот, как видите, товарищ помощник прораба, станок заартачился. Ни туды и ни сюды.

Пожилой арматурщик отвернулся, стал остервенело перебрасывать железо.

— А почему не устраните неисправность?. За чем остановка? — бодро спросил Черемшанов, а у самого сердце замерло от волнения.

— Да ежели бы умели. Мастера надо позвать… Может быть, вы попробуете, товарищ инженер? — вежливо опросил Пузин.

— А отчего же не попробовать? Попробую, — храбро согласился Саша. — Я таких станков перевидел за свою практику знаете сколько? Волос на твоей голове меньше, товарищ Поддубный номер два.

— Так просим — пустите, пожалуйста. Работа стоит, — сказал Пузин, уже всерьез обиженный тем, что Черемшанов в обращение «Поддубный» да еще «номер два» вкладывал явно язвительный смысл.

На лице Пузина вот-вот готово было заиграть выражение полного торжества от провала молодого инженера.

— Я не с такими станками и машинами дело имел, — продолжал Саша, с показной развязностью приступая к осмотру станка, и тут же решил заморочить арматурщикам головы мгновенно придуманной фантастической тарабарщиной: — Перпетуум-мобиле… Икс три ноля бэ прим цэ прим… Deus ex machina… Sic transit gloria mundi [6]… — точно заклинания, бормотал Саша, копаясь у валика до ужаса незнакомого станка, и мучительно думал: «Где же этот проклятый винт, черт бы его завинтил навеки?»

И вдруг увидел маленькую скобу, прикрепленную винтом с гайкой. Интуиция подсказала Саше, что именно это и есть тот самый держатель.

— Дайте ключ, — внешне спокойно, но внутренне страшась возможных последствий, потребовал Черемшанов.

— Пож-жалуйста, товарищ помпрораба, — весь изгибаясь, нарочито подал не тот ключ Пузин.

— Не тот, — строго отстранил Саша. — Двадцатимиллиметровый.

— Извините. Примите этот, — вновь выгнулся дугой Пузин.

Саша дрожащей рукой ослабил винт. Все три арматурщика переглянулись. На лице Пузина отразилось разочарование.

— Пускайте, — все еще замирающим от страха голосом приказал Черемшанов.

Пузин нехотя включил мотор. Станок заработал.

— Ну-с, товарищ Поддубный номер два или какой вы там по счету, что скажете? — усмехнулся Саша. — Испытать хотели? Не выйдет…

Стремясь избежать затруднительных объяснений, Саша поспешил уйти с победоносным видом, а Пузин оказал своему товарищу:

— А ведь кумекает! Оказывается, разбирается и в станках. Да еще по-иностранному что-то стрекочет…

— А ты думал… — коротко заметил угрюмый, неразговорчивый арматурщик. — Видать: по всему — дошлый, черт…

11

Максим так и не узнал бы в первый день, что ему следует делать на порученном секторе котлована, если бы не спокойно-вразумительное наставничество Федотыча. Старший прораб добрых полдня водил его по участку и по-отечески терпеливо объяснял, показывая работу людей и машин, давая умные советы.

Из учебников Максим узнал многое. В институте сам чертил и котлованы и шлюзы, на практике знакомился, хотя и не очень старательно, с организацией работ, но здесь встречалось немало и такого, чего не было ни в лекциях, ни в книгах, — здесь как будто все было особое, на свой лад, и Максим ходил по стройке, как в незнакомом лесу, останавливаясь иногда в полной растерянности.

Ему было и совестно слоняться без дела, заложив руки в карманы, и боязно: а вдруг опять скажешь или сделаешь что-нибудь не так, на смех веселому, зорко поглядывающему из своей будки экскаваторщику или ехидному, подстерегающему каждый неверный шаг молодого инженера технику.

Долго Максим не мог уловить слаженного, слитного взаимодействия работ в котловане; все представлялось ему расчлененным на случайные движения, подчас лишенные смысла. Так человек, не сведущий в музыке, порой слышит в симфонии только беспорядочное смешение звуков.