Бесполезный попаданец

Это же то, что через два года будет назваться людьми не иначе как «Кровавый Бор». Воспоминания пошли волной. То ли в сорок первом, то ли в сорок втором, здесь разгромили немецкую колону. Бывали у нас успехи в тяжелые дни начала Отечественной. Фашисты попали в танковую засаду. Немцы спешно прятались в окружающем дорогу, лесу, том самом Красном бору. Большая часть телег и автомобилей смогла уйти, но и наши не подкачали. Лес перепахали орудия и подоспевший полк тяжелой авиации. Сколько там полегло немцев не знает никто. Говорили, что потом похоронили сотни непогребенных скелетов. Но не из-за немцев получил свой новое название этот лес. В те, военные годы, то ли наши начали наступать, то ли немцам стало не до остатков колонны, но они бросили все как есть, лишь заминировали подходы к месту трагедии и сам лес. Шли годы. Нашим тоже некогда было заниматься этим местом, благо от ближайших сел много километров. Но в конце войны случилось несколько подрывов мирных людей и место трагедии… обнесли колючей проволокой, выставили знаки. Война еще шла и разминирование леса отложили. Потом о нем почти забыли. Все кроме местной ребятни, которая пусть и редко, но наведывалась сюда, не за грибами. И вот в семьдесят пятом году здесь произойдет трагедия. Погибнет сразу шестнадцать детей и еще пятеро выживут, но останутся калеками. Они подорвутся не на мине. Разведут костер, в который положат большой снаряд. Он не взорвется, дети после долгого ожидания в укрытии, подойдут к погасшему костру и тронут снаряд. Эта трагедия не будет освещена в прессе и на телевидении, но слухи о ней разойдутся по стране. В школах будут рассказывать ученикам о ней не таясь, чтобы избежать повторения в будущем. Так что в памяти о ней есть все. И даже то, что интересно еще больше. После трагедии лес прочешут саперы вдоль и поперек. По слухам, вывезут несколько грузовиков снарядов и оружия в хорошем состоянии. Похоронят безо всякой почести останки немцев. А бор получит новое название — кровавый.

Что еще интересно, поисковики двадцать первого века тоже любят это место. Несмотря на мощную саперную операцию, и на их долю осталось немало «вкусного». Память подкинула разговор с одним из них, что в этом месте можно найти очень хорошо сохранившиеся экземпляры оружия в заводской смазке. Они и в двадцать первом веке выглядят как новые. А уж если за семьдесят с лишним лет не пострадали, то сейчас, с времен войны, только тридцать прошло. А оружие нам нужно. Это говорит и моя взрослая память, но и детская еще больше. Да и детей стоит спасти, и за два года постараться выбрать отсюда вещичек по максимуму.

* * *

— Ой, совсем забыл!

— Что такое? — Разволновалась тетка, сидящая рядом со мной.

Ее стоит успокоить. Едем мы рядом, с самого начала и предположительно до конечной. По пути немного пообщались, познакомились. Хорошо, что она моих не знает, а то бы пришлось тяжелее. Но если я не сяду на следующей остановке в автобус, может поднять панику.

— Да я же хотел к дядьке заехать, он по дороге, в Колодезе живет. А я чуть не забыл.

— Чего волнуешься, мы еще не доехали. Колодезь — это следующая.

— Да? Хорошо. Но теть Маш, если вдруг меня приедет дедушка встречать и будет спрашивать, скажите я к дяде Вите заехал. Через два дня приеду.

* * *

Пока добрался пешком, вымотался. От трассы сюда около десяти километров, грунтовки и тропинок. Это еще хорошо, что знал куда идти, из памяти будущего. Долина этого «кровавого бора» расположена ниже окружающей местности, на несколько метров. Ее можно рассмотреть почти всю с высокого дерева у холма, который на краю ложбины. Видны остатки той самой дороги, где немцы попали в засаду. Большей частью она заросла лесом. Но на месте дороги деревья пониже, поэтому она выделяется. Где-то по дороге была деревенька, сожженная немцами при отступлении. И насколько помню, все заминировано. Тем не менее, следы людей видны. В одном месте свежесрубленные деревья. Кто-то заготавливал дрова. На строительство эти деревья не пойдут. Стволы кривоватые, покрыты мхом. Близко болота. Вот воронка явно от какого-то боеприпаса.

Подошел поближе, видны остатки тонкой, блестящей проволоки. Мина. Видимо с тех еще лет. Но вокруг нет никаких остатков одежды. Скорее всего подорвался зверь. Или кто-то из местных, обнаружив растяжку, ее разминировал. Живут здесь не саперы, забросили издалека веревку с крюком и потянули. Взрыв никто не услышит. Ближайшие дома за несколько километров. Окружающий лес и холмы поглотят звуки самых сильных взрывов. Даже тот взрыв, что через два года унесет многие жизни никто не слышал в округе. О нем узнали от прибежавшего домой, раненного мальчишки. И то еле выудили информацию. Боялся, что заругают. Так что тут можно взрывать, стрелять. Услышит только такой же отмороженный любитель гулять в опасном лесу. Судя по вырубке, такие есть.