Беспомощная рука, или возмездие Дикого леса

Вскоре поляна открылась перед ними, и они могли хорошо ее рассмотреть. Там была туша медведя, черная от покрывших ее стервятников; медвежья шкура по-прежнему свисала с дерева. Однако то, что должно было вызвать их ужас, — тело, которому полагалось висеть на другом дереве, — отсутствовало! Они искали его взглядом и не находили. Тело не висело на ветке и не лежало под деревом. Живой или мертвый, индеец исчез!

Это исчезновение никоим образом не могло их успокоить; тем более, что, осматривая ветку, они заметили кусок веревки, все еще свисавший с дерева; той самой веревки, с помощью которой они поймали индейца в ловушку. При этом даже издали было видно, что веревка была перерезана ножом, а не оборвалась, как им хотелось бы надеяться, под тяжестью груза.

Кто мог перерезать веревку? Индеец? Это невозможно. У него ведь не было ничего, что могло его спасти. Они были бы счастливы, если бы у него случайно оказался нож, которым он, высвободив руку, перерезал веревку.

Кругами, в полной тишине, они приближались к прогалине, стараясь оставаться незамеченными. Стервятники почувствовали их приближение; эти мрачные птицы довольно неохотно покинули место своего пиршества и поднялись в воздух. Что-то в поведении крадущихся людей насторожило их, как будто они знали, что эти люди совершили преступление.

— Да, веревка перерезана, это ясно, — сказал Бак, когда они наконец оказались под деревом. — Срез ровный, сделан ножом. Чья, черт возьми, это работа?

— Ума не приложу, — ответил молодой плантатор. — Похоже на то, что это сделал старик Джерри Рук, хотя мог быть и случайный прохожий.

— Кто бы это ни был, я надеюсь, что помощь подоспела вовремя. Если же нет…

— Если нет, так на то мы и здесь. Конечно, я счел бы за благо увидеть его висящим. Тогда у нас был бы шанс спрятать тело в надежном месте. Но теперь это невозможно. Тому, кто нашел его, будет известно все. Лина Рук знает, что мы были здесь, и она не будет молчать, я полагаю. Если бы только это был сам Рук, старый негодяй, у нас был бы шанс. Он неравнодушен к деньгам, и я готов — так же, как и мы все, — заплатить ему за молчание.

— Отлично, значит, вы готовы к этому, мистер Альфред Брэндон. Это как раз то, чего хочет Рук, «старый негодяй», а деньги — как раз то, что он желает получить. Теперь назовите вашу цену, мистер Альфред Брэндон.

Если бы в этот момент мертвое тело упало с ветки, это напугало бы обоих преступников меньше, чем живой Джерри Рук, неожиданно появившийся перед ними из зарослей тростника.

— Это вы, Джерри Рук? — воскликнули оба, задрожав от страха. — Вы здесь?

— Я, собственной персоной, джентльмены, и как раз вовремя, ведь вы хотели меня видеть, не так ли? А теперь назовите вашу цену, или, может быть, мне это сделать? Ну-ну, не стройте из себя невинных младенцев, вы отлично понимаете, о чем я говорю. Вам обоим достаточно хорошо известно, какое преступление вы совершили. Вы повесили на этом дереве Пьера Робидо, который жил у меня в хижине.

— Мы не совершали этого преступления.

— Нет, вы это сделали. Вы «повесили его за шею, пока он не будет мертв», как выражаются судьи. Я оказался здесь случайно и спустил его на землю, но было уже слишком поздно.

— Это правда, Рук? Вы говорите правду? Вы нашли его мертвым?

— Мертвым, как оленя, в которого попала пуля из винтовки Джерри Рука. Если не верите, вы можете пойти ко мне и увидеть его безжизненное тело.

— Нет-нет; но мы не совершали этого. У нас не было намерения его повесить. Клянемся небесами…

— Не надо клятв, молодые люди. Меня не интересуют ваши намерения; что сделано, то сделано. Я знаю, как все было. Вы повесили его ради забавы — пустяшной забавы, — а затем убежали и забыли про него. Ваша забава стала причиной его смерти.

— О господи, мы очень сожалеем, что так получилось. Мы не думали, что все так обернется. Во всем виноват медведь, который неожиданно появился из лесу, и собаки бросились за ним…

— Ах, медведь, во всем виноват медведь? Я так и думал. Значит, вы побежали за зверем и оставили несчастного молодого человека висеть на дереве?

— Да, все было именно так. Мы не отрицаем этого. Мы не хотели, чтобы так получилось. Мы думали только о медведе.

— Ну что ж, теперь вы должны подумать совсем о другом. Что вы собираетесь делать?

— Это ужасное, отвратительное дело. Нам очень жаль.

— Без сомнения, это так, и ваши весьма ценные сожаления были бы уместны, имей молодой человек родственников, которые бы позаботились предъявить вам счет. Но у него нет никого кроме меня — он жил у меня и стал мне родным. Все это облегчает дело для вас.

— Но что вы сделали с… э-э-э… телом?

Брэндон осторожно задал этот вопрос, имея в виду дочь Рука.

— С телом? Я отнес его в хижину и спрятал там. Я не хотел бы, чтобы полштата переполошилось, пока я буду говорить с вами. Так что об этом пока еще никто, кроме меня, не знает.

— А…

— Что "а"?

— А ваша дочь?

— О, моя дочь не в счет. Она покладистая девушка и не будет болтать, я взял с нее обещание помалкивать. Не беспокойтесь об этом.