Беспорядочные связи

Миранда не стала сообщать о том, что вице-президент компании торговал собственной женой, решив, что ее репортаж и без того вызовет сенсацию. Она не хотела губить жизнь Джины Лэнгстром. Эта роковая ошибка стоила ей карьеры.

Миранда предупредила Джину, что, когда расследованием займутся федеральные службы и власти штата, ее тайна наверняка будет раскрыта. Но она никак не предполагала, что эта недомолвка может быть использована против нее лично. Зенитная артиллерия политиков обвинила ее в сокрытии части данных. Подручные Гарретта Гайлза открыто намекали, что Миранда и Джина сфабриковали против Гайлза обвинение. Преданная жена Гайлза грудью встала на защиту мужа, утверждая, что ее дорогой супруг никогда не нарушил бы верности, если бы его бесстыдно не совратили.

«Равало Ойл» владела небольшим пакетом акций телекомпании Кей-эй-ти-экс, о чем знали очень немногие. Совет директоров нефтяной компании решил употребить свое влияние и потребовал от руководителя телекомпании увольнения Миранды. Требование совета поддержали высокопоставленные друзья разоблаченных политиков, звонившие из Остина. Руководителю телекомпании, на которого давили со всех сторон, в конце концов пришлось принести Миранду в жертву.

Миранда не была деморализована, не поддалась панике и боролась до последнего – и за свою репутацию, и за место в телекомпании. Она открыто признала свои ошибки и попыталась вновь заострить внимание общественности на главном– преступном и неэтичном поведении разоблаченных ею должностных лиц. К сожалению, большая часть того, на что она указывала, растворилась в потоке противоречивой и спорной информации.

Нашлось немало людей, по заслугам оценивших деятельность Миранды, но общественное мнение складывалось на основе многочисленных домыслов и вымыслов, которые распространяли авторитеты пропаганды. И они добились своего. К тому времени, когда средства массовой информации перестали муссировать имя Миранды Рэндольф, осмелившейся выступить против «Равало Ойл» и сената, граждане Сан-Антонио уже настолько успокоились, что их спокойствие граничило с безразличием. Гайлз и его приятели из законодательного собрания собирались благополучно пережить очередные выборы; двое уволенных из «Равало Ойл» вице-президентов вновь были приняты в компанию в качестве консультантов.

Дэниел хорошо помнил тот день, когда Миранда пришла на работу освобождать свой стол. Она пользовалась безоговорочной поддержкой всех своих коллег по редакции. Начальник отдела новостей выполнил распоряжение директора телекомпании уволить Миранду только после того, как ему был предъявлен ультиматум.

Тем не менее ее уход для всех был бы менее болезненным, если бы Миранда пришла забрать свои пожитки – все, что накопилось за четыре года работы, – по окончании рабочего дня. Она же явилась в редакцию ровно в десять часов утра, когда ее могли видеть буквально все сотрудники телекомпании – от работников отдела продажи эфирного времени до производственников. Своим появлением она еще раз напомнила о восторжествовавшей несправедливости. Дэниел гордился Мирандой. Ее поступок требовал мужества. Но когда она прощалась с коллегами, спокойно, с достоинством, огонь борьбы в ее глазах не пылал.

Миранде нужно было время, чтобы оправиться от поражения, и Дэниел, понимая это, оставил ее в покое. Он решил, что свяжется с ней, как только она будет готова не морщась вспоминать о случившемся. Она, конечно, была признательна ему за поддержку и помощь, но он тем не менее оставался для нее живым свидетельством перенесенных испытаний.

Глядя на Миранду теперь, Дэниел вынужден был признать, что она никогда уже больше не будет той бесстрашной оптимисткой, сражающейся с драконами, какой он ее помнил всего год назад. Миранда изменилась. Бесповоротно. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Вывод он сможет сделать только после того, как у нее полностью зарубцуются шрамы. Дэниел с грустью думал о том, что он не знает нынешней Миранды, но надеялся, что ему представится случай снова сблизиться с ней.