Беспорядочные связи

Медленно, не говоря ни слова, она развернулась, подняла с пола сумку и на подкашивающихся ногах направилась к двери. Коул, сотрясаясь от возбуждения, наблюдал за отражением Миранды в стекле окна. Он еще никогда и никого не желал так сильно. Ему нужно не только ее тело: он хотел делить с ней и радости, и горе. То, что он чувствовал, потрясло его и испугало. Он стал уязвимым. Обвиняя ее в недоверии к нему, он сам не верил ей. Прежде, когда он учился в колледже, а потом гастролировал с группой, подобные нравственные категории никогда не служили для него преградой для вступления в половую близость, но сейчас он не мог пересилить себя.

Из стереопроигрывателя полилась мелодия баллады «Незабываемая». Коул отвернулся от окна и посмотрел на Миранду.

Опустошенная, потерянная, она напоминала только что затушенный костер, где под слоем пепла еще вяло шипели угасающие уголья. У Коула защемило сердце. Он ожидал, что она вспылит, обзовет его негодяем, прохвостом и уйдет, громко хлопнув дверью. Тогда он с большей легкостью расстался бы с ней. Но наблюдать это покорное смирение было невыносимо.

Коул догнал Миранду у двери, накрыв ладонью медную ручку прежде, чем она успела взяться за нее.

Жар его тела обжигал Миранду, хотя Коул не касался ее. Не веря в реальность происходящего, она замерла в ожидании, когда он откроет дверь.

Он не открывал. Секунды медленно текли одна за одной. Миранда наконец не выдержала и неуверенно попыталась убрать с ручки двери его ладонь. Ее прикосновение подействовало на него как магнит. Он прижался к ней всем телом. Миранда, не понимая, что делает, прильнула к нему спиной. Коул склонился к ее уху.

– Господи, Миранда, если б ты знала, как я хочу тебя. Но ведь вокруг нас одни сомнения, недоверие, подозрительность. Я знаю, что сейчас нам было бы чертовски хорошо вдвоем, но уже через пару часов, сегодня вечером или завтра утром все опять будет ужасно. Я бы этого не вынес.

– Ты прав. – Она ненавидела себя за эти слова, хотя не могла не согласиться с Коулом.

Он закрыл глаза, вдыхая аромат ее тела. У него возникла идея, и он выпалил ее прежде, чем успел взвесить все «за» и «против».

– Послушай. Мне нужно поехать за город, проведать лошадей и собаку. Ты могла бы поехать со мной и спросить по дороге все, что не успела выяснить. Я знаю, что не очень-то был разговорчив. – Не получив ответа, Коул добавил:

– Если тебе почему-то не хочется, мы можем встретиться вечером перед выступлением…

– Хорошо, – едва слышно произнесла Миранда, не узнавая свой ослабевший голос.

Коул взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Девушка, не в силах больше выносить его близость, отступила на шаг и натолкнулась на металлическую вешалку для верхней одежды, которая при этом слегка закачалась. – Что «хорошо»?

– Я поеду с тобой за город. В своей машине. – Миранда убеждала себя, что таким образом она сможет контролировать ситуацию и в случае необходимости всегда успеет уехать. К тому же у нее будет возможность поискать на ранчо фотоаппарат и видеокамеру.

Коул, несколько удивленный ее решением, исчез в спальне и закрыл за собой дверь. Миранда, воспользовавшись его отсутствием, принялась обыскивать все попадавшиеся на глаза ящички и кухонные шкафы, высматривая орудия шантажа. Ничего. Обрадованная девушка открыла последний кухонный шкаф. Ее внимание привлек набор хрустальных фужеров фирмы «Уотерфорд», спрятанный за дешевыми кастрюлями, металлическими мисками и противнем для выпечки.

Хрустальный набор никак не вязался с беспорядочным содержимым кухонных шкафов– разнородными тарелками и стаканами, единственной нормальной кастрюлей и обугленной сковородкой. А фужеров было ровно двадцать, как и полагается. Они стоили долларов восемьсот, не меньше. Интересно, зачем он их купил? Может, это подарок? Но для кого и по какому поводу?

Миранда все еще стояла нагнувшись, засунув голову в шкафчик, когда услышала шаги Коула. Она начала выпрямляться и ударилась головой о верхнюю полку.

– Занятное зрелище, – вожделенно хохотнул Коул. – Пожалуй, тебе лучше изменить позу, а то, чувствую, мне опять придется лезть под холодный душ.

Миранда, сконфуженная его словами и тем, что ее застали врасплох, вытащила из шкафа голову, срывая на ходу заколку с волос. Лицо залила краска стыда.