Беспощадная бойня Восточного фронта

Все же мне удалось найти дорогу, и я пошел по ней. Но никакой колеи или санного следа на ней не было. Опять показался какой-то лес, а поблизости затарахтели русские пулеметы. Пули засвистели рядом со мной. Я бросился на землю и снял пистолет с предохранителя. Стрельба прекратилась. Я отполз назад, поднялся и пошел по дороге в обратном направлении, натолкнувшись на подбитый бронетранспортер. Потом увидел еще несколько таких машин. Но нигде не было видно даже следов сожженных деревень: ни Табакова, ни Пондарева. Все мои поиски не приводили ни к чему. Я бежал по кругу, останавливался, с трудом переводя дыхание, беспомощно, замирая от страха перед ночью и неизвестностью, двигался дальше. Метель не ослабевала.

Я понял, что дальнейшие мои поиски бессмысленны, залез в разбитый бронетранспортер, закурил сигарету и решил ожидать конца метели или рассвета. Какое-то безразличие охватило меня, и я заснул. Проснувшись после полуночи, вышел наружу и стоял, дрожа от холода и покачираясь. Снег покрыл все вокруг. Но тут я обнаружил телефонный провод и пошел по линии. Так дошел до оврагов и быстро вышел на дорогу, ведущую в наш бункер. Таким образом, мне удалось избежать опасности. Я разжег костер, вытащил из кармана кусок черствого хлеба, пожевал и улегся спать. Проходили часы, но я так и не смог заснуть. Завывание метели все еще раздавалось в моих ушах, и я был рад начавшемуся новому дню.

Я проснулся весь заметенный снегом. Раннее утро едва осветило землю. Целый сугроб снега похоронил меня под собой, и только друзья сумели найти меня ранним утром и откопать. Мирная сказочная роща оказалась совсем рядом, кругом возвышались знакомые холмы, одетые в белые одежды, зеленые ели, покрытые снегом, наш бункер и окопы. Никаких следов не было на девственном снегу. И все же демоны этого ландшафта посетили меня, наполнили душу ледяным молчанием и фатализмом, который позволил мне выжить, как выживает зимой трава и кусты. Но, вероятно, они относились снисходительно к участи людей, чтобы они могли вынести нечеловеческие муки. Я продолжал свою жизнь отшельника. Ночью, когда не спал, прислушивался к скрипу снега от чьих-то шагов. Услышав русскую речь, вставал и брал винтовку на изготовку. Однако разведчики проходили мимо, не обращая внимания на заснеженную плащ-палатку, закрывавшую вход.

С утра я выходил наружу, на белые поля.

Роща сказок.

В роще сказок постепенно возник целый подземный город. Возводился один бункер за другим, и они тянулись вдоль дороги сплошной линией. Я шел мимо, вплоть до последнего бункера, к своим минометчикам по безопасной стороне, следя, чтобы меня не подстрелил какой-нибудь разведчик, входивший в поисковую группу русских.

Мы жили в довольно сносных условиях. Было достаточно места, бункер обогревался, еды хватало, лишь изредка приходилось нести службу, и на сон времени хватало.

Здесь для меня наступило время адвента, подготовки к моей дальнейшей жизни. Постоянно находясь в пути, я ожидал теперь перемен в моей судьбе. Ужас от страшных событий, которые мне приходилось пережить, чередовался с озорством и капризами. Я испытывал большую уверенность в себе и спокойно вспоминал об адвенте прошлого года…

Русские сосредотачивали против нас свои войска, и нам было приказано проявлять максимальное внимание. Начиналась оттепель. Снег таял и стекал вниз по брустверам окопов, земля размокала, снежная вода проникала в ботинки и валенки. Было холодно. Деревья, сбросившие с себя снег, уныло смотрелись на фоне серых дней, а на глади ручьев в долине начался ледоход.

Русские со дня на день должны были начать запланированную атаку, и мы в свою очередь готовились к ней.

Четыре дня и три ночи мы не спали, ложились, не раздеваясь, в тяжелых зимних шинелях. Печь топилась постоянно, и пот стекал с наших лбов, тогда как ноги замерзали от постоянного сквозняка. Холод проникал во все щели. С плащ-палаток в бункере постоянно капало. Не помогал даже брезент, который мы натягивали. Все, чего мы касались, было влажное, грязь покрывала наши шинели и брюки. Постели на скамьях были мокрыми и грязными. Хлеб плесневел.