Беспощадная истина

Я поселился вместе с ними в небольшом таунхаусе. Мы были в таких стесненных обстоятельствах, что в магазинах заранее подсчитывали стоимость покупок в тележке, чтобы быть уверенными, что не превысили своего бюджета. Иногда я выкладывал некоторые покупки из тележки, хотя Кики заверяла, что все подсчитала правильно. Я просто не хотел опозориться на кассе. Последний раз я поступал так, когда моя мама жила на пособие по социальному обеспечению. Как-то кассирше тогда пришлось выложить то, что мы собирались купить, потому что у нас не хватило денег. Поэтому я вновь стал проявлять нервозность, бывая с Кики в магазинах. Всю свою взрослую жизнь я действовал по принципу: я могу купить все, что я увидел. Теперь же вид обычных продуктов пугал меня. Можете ли вы себе такое представить? Я, самый злобный, самый жестокий, самый агрессивный боксер в своей жизни, пугался стоимости чертовой пачки каши.

Мы с Кики все больше сближались. Мы много играли в викторины, целыми днями викторины, викторины, викторины. Я еще недостаточно выздоровел, чтобы выходить наружу и сталкиваться с реалиями этого мира. Очевидно, Кики втайне была рада, что она заполучила меня. Думаю, что мой прежний имидж все еще имел для нее серьезное значение.

Через несколько недель после того, как я переехал жить к Кики, мы вместе с Крокодилом днем пошли в спортзал, чтобы посмотреть на тренировки некоторых боксеров. И на сей раз после того, как мы сделали это, я сказал Крокодилу, что я не прочь дернуть немного «кокса». Мы вернулись в «таунхаус» около десяти часов, что было для меня достаточно поздно. Кики спала на втором этаже. Я появился в спальне, такой радостный, оживленный, о чем-то возбужденно толкуя.

Она выскочила из постели, словно Линда Блэр в фильме «Изгоняющий дьявола».

– Ты принимал «кокс», так? – закричала она.

– Нет, детка, нет!

– Тогда почему, черт возьми, ты говоришь так быстро? И пусть Крокодил убирается нах… й! Я думала, он поможет тебе, он уводит тебя и принимает с тобой наркоту, – негодовала она.

– Не говори ничего Крокодилу. Он не знает, что я сделал это, – солгал я.

– Ты, действительно, думаешь, что я настолько тупая, чтобы поверить, что он не знает об этом?

За то, что я принял «кокс», она выгнала меня из дома. По моему разумению, она сделала мне одолжение. Я был только рад уйти. В то время я предпочел употреблять «кокс», чем сидеть взаперти в этой маленькой квартирке.

Я два дня ширялся «коксом», а затем вернулся к Кики. Она страшно переживала. Я поклялся больше не оступаться, и все вернулось в нормальное русло.

Так продолжалось, по крайней мере, до марта, пока мама Кики, Рита, выйдя из общежития для лиц, освобожденных из мест заключения, не приехала к нам. Жить вчетвером в такой тесной квартирке, в том числе вместе с матерью твоей подружки, было удовольствием ниже среднего. Я даже не мог заниматься любовью без того, чтобы мать Кики не слышала нас, поскольку стены были слишком тонкими.

Примерно в это время у меня вновь начались рецидивы. Я держался несколько недель, а затем уходил из дома и безумствовал. Я пропадал на несколько дней, потом возвращался и каялся.

– Я просто кусок дерьма. Лучше, чтобы я подох. Мне жаль, что я так поступаю с тобой, – говорил я.

После этих загулов я был похож на какое-то чудовище. Когда я ширялся «коксом», у меня по всему телу начинали идти пятна, как у прокаженного. У меня было обезвоживание, на лице появлялись язвы. Я не мог ни с кем целоваться, поскольку с влагой губ другого человека мне могли передаться вирусы. У меня шла кровь из носа. Я не мог нормально говорить – у меня першило в горле.

Кики так злилась на меня, что принималась кричать, обзывая меня придурком и куском дерьма.

– В чем дело? Почему ты так? – пытался я понять.

Затем она ушла, а я настолько отрешился от всего происходящего, что даже не осознал, что она сделала это. Вот так все тогда и происходило. Когда я ловил кайф, я чувствовал себя прекрасно, но те, кого я любил, чувствовали себя плохо. А когда они чувствовали себя нормально, мне было плохо, потому что я был трезвым.

После этих рецидивов я держался неделю или две, а затем начинал нервничать и приходил в возбужденное состояние.

– Ты опять готов сделать это, так ведь? – говорила Кики. – Время пришло.

Она совсем загрустила, потому что видела, что я, действительно, ничего не мог с собой поделать. Она умоляла меня оставаться дома и даже была согласна, чтобы я тут употреблял «кокс», если уж без этого никак, чтобы у меня не было где-то неприятностей. Полное излечение невозможно без рецидивов, и я изо всех сил старался оставаться трезвым.