Беспощадная истина

Однако на фестивале все пошло шиворот-навыворот. Мы были там на премьере фильма братьев Вайнштейн, на которую пригласили некоторых знаменитостей. Перед тем как оказаться на красной ковровой дорожке, мы с Кики серьезно поссорились, затем между нами произошла еще одна ссора на коктейле перед фильмом. Поэтому сразу же после демонстрации фильма Кики вернулась в отель и прошла в номер своей матери.

Я вошел в номер несколько минут спустя.

– Послушай, нам нужно расстаться, ясно? – сказал я ей.

– Хорошо, я согласна, – ответила она.

Кики поискала, какие были рейсы обратно в Штаты, и нашла один через несколько часов. Мы не пробыли там и дня, но она взяла Милан и свою мать и улетела домой. Я действительно, считал тогда, что наш брак вряд ли сохранится.

Тем не менее, я все же решил совершить паломничество. Вместе со мной находился мой бывший сокамерник Фарид, он тоже был мусульманином, поэтому на следующий день мы отбыли в Мекку. Я с нетерпением ожидал хаджа, хотя не был настоящим мусульманином в буквальном смысле этого слова. Я родился католиком, моя мать была католичкой. Хотя мой отец и не был особенно искушен в этих вопросах, но он был из Южных баптистов[349] и настоял на том, чтобы я, мой брат и моя сестра крестились. Мне было десять лет, когда меня повели креститься. Это выглядело так: все возлагают на тебя руки и восхваляют бога, а ты должен потерять сознание. Я отказывался терять сознание.

– Если ты не теряешь сознание, что означает, что в тебе дьявол, – сказала моя тетушка.

– Я не собираюсь, блин, терять сознание, – настаивал я на своем.

– Послушай, если ты не потеряешь сознание, это будет означать, что в тебе дьявол, и тогда тебя свяжут и бросят в костер, – пригрозила моя сестра.

– Что? – поразился я.

Как только священник дотронулся до меня, я тут же упал, как подкошенный.

Мой брат с сестрой ходили в маленькую католическую школу-развалюху. Думаю, что тоже ходил туда, но в памяти у меня осталось только то, как монахини кричали на меня. Мы не были какими-то там суперкатоликами, но я в основном делал все, что мне велела мать. Если совершишь зло, то будешь гореть в аду вечно. Ешь тело Христово, пей «Кулэйд»[350]. Я был просто бедным черным ублюдком, ожидающим, когда можно будет хлебнуть «Кулэйд». Я просто знал, что церковь была местом, куда можно прийти помолиться Богу, чтобы другие дети в районе перестали меня колотить.

У меня ушло не так много времени на то, чтобы уяснить, что все этобыло лажей. Священник, которого я знал в наших бедных кварталах, одевался лучше всех, имел самую шикарную машину и трахал всех жен, сестер и дочерей в округе. И все они обожали его. Священник был самым уважаемым человеком во всей округе. Мы обсуждали его и смеялись над ним, но когда он велел нам куда-нибудь пойти и что-нибудь сделать, все делали это. Он обладал такой властью. Мы знали, что он был грязным ублюдком, но когда он приказывал: «Марш!», мы все исполняли. Потому что в глубине души мы знали, что, если бы у нас была такая же власть, мы бы поступали точно так же.

Меня спрашивают, пошатнулась ли моя вера в Бога от того, что погибло много моих друзей. Это не так. В большинстве случаев, если кто-то из моих друзей погиб, то из-за того, что сам хотел убить кого-то или же каким-то другим образом совершить насилие над кем-то. Это являлось неписаным правилом игры. Рискуя жизнью, ты в любой момент можешь совершить ошибку и потерять ее.

Весьма забавно, как я пришел к исламу. Когда я был молодым, я со своими приятелями, бывало, бил и грабил на улице мусульман. Мы ненавидели их.

– Мать твою, ты говоришь всю эту х… ню, словно какой-то иностранный ниггер! – возмущались мы.

А сейчас Бог дал мне именно это. Мы всегда становимся теми, над кем мы смеемся. И в один прекрасный день настанет и моя очередь. Кто-то будет вымещать злость на мусульманах и надерет мне задницу.

Я был очарован исламом, наблюдая за мусульманскими парнями в тюрьме. В заключении я стремился расти, и мне всегда нравилось слушать людей и получать от них знания. Мне нравилось изучать основы ислама и становиться их сторонником, начинать любить весь мир и всех Божьих тварей. Вот почему я перестал убивать ястребов и соколов. Раньше я стрелял в них и ставил на них ловушки, когда они прилетали за моими голубями. Но потом я понял, что они тоже Божьи твари. Это был тот путь, который Бог предначертал им. И если вы любите Аллаха, вы должны любить и всех Его тварей. Подозреваю, что многие мусульмане верят, будто бы это сатана создал свинью, но я думаю, что даже свинья – это творение Аллаха, поэтому и ее вы должны любить. (Это не значит, что вы должны ее есть.)