Беспощадная истина

Кики глубоко в своем сердце является христианкой. Она была так воспитана. Черты ее характера присущи христианам. Ее мать вышла замуж за имама, это был крутой поворот в ее жизни, в результате которого она стала носить хиджаб[352]. Что же касается Кики, то она свободна в своей любви. Она хочет принимать активное участие во всех мирских делах, наряду с этим придерживается исламской морали. Однако, как черная американка, она не потерпит, если ее муж, как разрешает Коран, заведет четырех жен.

* * *

В декабре я вместе с Фаридом поехал в Азию. Меня назначили послом бокса в Китае. Я вел себя там на «отлично». Ко мне подошел один парень и сказал, что он снабжает травкой всех «звезд», которые приезжают в Китай.

– Вы не можете быть моим другом, – сказал я ему. – Вы, должно быть, хотите подставить меня. Вы ведь знаете, что здесь за косячок расстреливают.

После Китая я отправился в Бангкок на съемки фильма «Мальчишник 2: Из Вегаса в Бангкок». Еще до начала съемок возникли некоторые разногласия. Был заключен контракт с Мелом Гибсоном, согласно которому тот должен был сыграть эпизодическую роль бангкокского татуировщика. Однако Зак и другие члены труппы пошли к Тодду и настояли на том, чтобы он отказался от услуг Мела. Я бы не стал доводить дело до этого. Я как-то встречал Мела Гибсона, и для меня он был джентльменом. Конечно, его пьяные антисемитские высказывания заслуживали всяческого осуждения, но я обычно воздерживаюсь от того, чтобы с ходу кого-то осудить. Когда у меня спросили, как я отношусь к его увольнению, я мог сказать лишь: «В каждом из нас есть этот парень – Мел Гибсон».

Кики была уже на позднем сроке беременности и не смогла поехать со мной на съемки, и это было обидно, потому что ей нравился Таиланд. Там все было очень красиво. Сцену с моим участием снимали на острове, и у меня был большой номер в отеле «Времена года» с захватывающим видом на океан. Когда мы ехали из аэропорта, на дорогу откуда-то выбежал слон. К этому времени я уже потерял сто фунтов[353], так что мне доставило удовольствие сняться в своей кульминационной сцене, где я пел «Одна ночь в Бангкоке». По сравнению с моим первым знакомством с Тоддом и другими актерами это было небо и земля. Теперь я был абсолютно трезв и наслаждался каждой минутой. Раньше, когда я был под кайфом, я вынуждал всех бегать вокруг меня и обеспечивать меня то тем, то этим. Теперь же, пока я не был нужен, я даже не выходил из своего номера. Тодд со своей командой, очевидно, полагал, что я просто ублюдок, который пытается лизать задницу, но я был чрезвычайно благодарен всем им за то, что они сделали для меня. Боже, я перед этими ребятами в неоплатном долгу!

Я вернулся в Лас-Вегас и провел большую часть января с Кики, ожидая рождения нашего сына. Мы пережили трудные времена и теперь, действительно, ладили друг с другом. На двадцать седьмой неделе беременности у Кики возникла угроза преждевременных родов, поэтому ей прописали постельный режим и какие-то лекарства, а затем ей пришлось каждую неделю приходить на прием для снятия показаний о работе сердца ребенка. Я ходил с ней на каждый прием и все время гладил ее живот. Мне очень нравилось быть с Кики. И я хотел быть хорошим родителем. Не знаю, были ли у меня способности к этому, но такое желание было. Роды предстояло вызвать искусственно. Я привез Кики в больницу вечером 24 января, а наш сын Марокко появился около полудня следующего дня. Устроив Кики, я уехал из больницы около четырех часов утра, чтобы дома заняться физическими упражнениями и переодеться. После этого, тщательно одевшись, я вернулся в больницу.

– Прекрасно выглядишь, – отметила Рита.

– Это знаменательное событие. Сегодня у меня рождается сын, – сказал я.

Я был в палате, когда он родился. Я пересел к Кики, потому что мы с ней оба не хотели, чтобы я находился прямо напротив родового канала. Я сел сбоку от нее, и всякий раз, когда Кики бросала на меня взгляд, я строил ей смешные рожицы. Я никак не ожидал, что я буду так нервничать. Но он, наконец, появился, восемь фунтов тринадцать унций[354]. С самого начала он был очень красивым ребенком.

В этом году у меня было еще одно знаменательное событие. В июне я был включен в Международный зал боксерской славы. Я никогда не думал, что буду включен в Зал славы. В то время в мире бокса меня не любили, у меня была слишком дурная репутация. В Зал славы были включены парни, которые начали заниматься боксом уже после меня, поэтому я понял, что уже никогда не буду удостоен этой чести. Я знал, как должны были чувствовать себя старые боксеры. Выброшен за борт жизни, без денег, никому не нужен, и каждый день ждешь звонка, которого можешь и не дождаться.