Беспощадная страсть

Они прошли в зал. Оттуда доносились странные, болезненные женские вскрики. Выглянув из-за спин столпившихся пацанов, Север увидел такую картину: Корвет стоя трахал девку, привязанную к гинекологическому креслу, специально, видимо, вытащенному для этой цели из «раскруточной». Девка громко, надсадно стонала, словно ее пытали. У стены зала Север заметил еще четырех девиц — связанных, с залепленными пластырем глазами. Барышни сидели на полу, ожидая своей очереди.

— Чего она так орет? — спросил Север Умника про обрабатываемую Дейнекиным кандидатку в шлюхи.

— У Корвета прибор с консервную банку, — пояснил Умник. — Больно бабе. А она небось, если и трахалась раньше, то так, в охотку… вот и воет теперь.

— Чего ж выть-то, раз сама изъявила желание работать на панели? — скривился Север. — Терпела бы. Никто ведь не заставляет…

— Жизнь заставляет, — пожал плечами Умник. — Жрать бабам хочется. А работы нет. Вот и идут к своему районному сутенеру: устрой. Самой-то пробовать опасно: если наши поймают на панели «вольняшку», то отмудохают до полусмерти… Уверен: любая из этих соплюх, — он кивнул на группку «начинающих», — надеется поднакопить деньжат и умотать отсюда в столицы. Только мало кто потом уезжает… А если и уезжает, их там ждет то же самое: панель. И цены те же. А опасности больше. Здесь хоть мы защищаем их…

— Печально, сударь, печально, — невесело осклабился Север. — Слышу я в ваших словах крутую безнадегу. И неверие в светлое капиталистическое будущее.

— Какое уж там будущее… — махнул рукой Умник. — Сейчас каждая из новеньких телок понесет человек по двадцать, оторет-отрыдает свое, после отлежится с неделю и все же явится работать… Куда деваться? А работа у бляди — не дай Бог, сам понимаешь…

— А доставляют сюда девок так же, как вы с Борзым доставляли Павло Крысюка? — поинтересовался Север.

— Конечно, — кивнул Умник. — Метод отработанный.

«Поэтому они и связаны, — подумал Север. — Просто никто не удосужился развязать. Зачем? И так, мол, обойдутся девки…»

— Кстати, ты сказал, что здесь не все пацаны, — полуобернулся Север к Умнику. — Кто-то стережет какую-то «звероферму». Что за «звероферма»? Я не слыхал о такой…

— Так Корвет называет один наш загородный особнячок, — пояснил бандит. — Там мы содержим телок, предназначенных для продажи чеченам. Три месяца бабы сидят на карантине, потом им делают анализы на СПИД и прочее. Товар должен соответствовать ГОСТу, — грустновато ухмыльнулся Умник.

— А когда пройдут три месяца, куда их? — спросил Север.

— Чечены приезжают и забирают. Пригоняют два здоровенных рефрижератора, грузят и отвозят в областной центр. С ГАИ у них вась-вась по всей трассе следования. Да и накладные имеются — на перевозку скота, якобы купленного у местных фермеров. Все чин-чинарем.

— А из областного центра куда они их?

— Куда — не знаю, не мое дело. А как? Очень просто. Покупают на аэродроме коммерческий рейс и везут — опять же якобы скотину. В ящиках таких специальных.

— И девки ведут себя тихо, не орут? — Север искренне недоумевал.

— Они спят, — хмыкнул Умник. — Им Корвет еще здесь, на «звероферме», вводит перед отправкой снотворное длительного действия.

— Ясно, — кивнул Север. — И сколько пацанов сейчас на «звероферме»?

— Обычная группа охранников — десять человек. Но сегодня может быть и больше. Чечены должны прибыть со дня на день, Корвет мог усилить охрану. Чеченам ни под каким видом доверять нельзя, такой народ. Иногда Корвет перестраховывается.

— Пойди, узнай точно, — попросил Север.

Умник согласно качнул головой, нырнул в толпу.

Вдруг Белов почувствовал, что к его плечу кто-то прижался. Это была, конечно, Милка — Север узнал ее, даже не взглянув.

Девушка недавно прошла корветовский «обряд посвящения», блестяще сыграв перед Дейнекиным свое полное погружение в гипнотическое состояние. Теперь Мила жила в бункере вместе с мужем. Бандиты молча приняли ее как равную — таков был приказ Корвета, нарушить который никто не смел. А когда молодая женщина продемонстрировала свое искусство стрельбы и парочку приемов рукопашного боя, отработанных еще тогда, на даче Кузовлева, братва даже зауважала Гюрзу.

Интенсивность своей красоты Миле действительно удалось снизить, как просил Север. Но получалось это у девушки ценой огромного напряжения, и Мила старалась пореже выходить из комнаты, где они с Беловым жили. Там она могла расслабиться, не думать постоянно о том, что надо выглядеть поплоше, посерее, понезаметней. Поэтому Север сейчас даже удивился, ощутив прижавшееся к нему тело жены.

— Север! — жарко прошептала Мила. — Прекрати издевательство над девчонками! Они ж малолетки совсем! Посмотри, что этот садист с ними делает! У него ж хрен, как полено! Останови его!

— Не лезь! — прошипел Север зло. — Не твое бабье дело! Здесь мужские заморочки, ты поняла?!

— Я-то поняла, — вздохнула Мила. — Но раньше мне казалось, что и ты меня понимаешь… Что мы чувствуем мир одинаково…

— Заткнись! — вспыхнул Север. Мила примолкла.

Из толпы появился Умник.