Беспощадные клятвы (ЛП)

— О боже, да, пожалуйста, — шепчу я, выгибаясь дугой в его руках, а тот шепот в моем затылке все еще недоумевает, что, черт возьми, на меня нашло. Я заползаю на кровать, представляя себя между ног Финна, наклоняюсь, чтобы провести губами по головке его члена. Я тянусь к игрушке и скольжу губами по ней, смачивая кончик, как будто мне это действительно нужно. Я вся мокрая, мои пальцы намокли, внутренняя поверхность бедер липкая, когда я скребусь о свои пальцы. — Позволь мне… о боже, пожалуйста, позволь мне использовать его, пожалуйста…

Я бы никогда не сказала этого вслух самому Финну. Я говорю это себе, настаивая на этом, пока подношу твердый кончик игрушки к своему клитору, покачиваю бедрами, поглаживая его взад-вперед, представляя, что вместо этого я ощущаю набухшее, теплое прикосновение его плоти, что пирсинг ударяется о мой клитор при каждом проходе. Это было бы так чертовски приятно…Боже, я хочу знать, каково это. Я крепко держу игрушку у основания, скрежещу ею до тех пор, пока она не становится такой скользкой, что сама того не желая, проскальзывает внутрь меня, и я замираю, представляя себе выражение лица Финна.

Плохая девочка, берешь то, что хочешь, без спроса. Я представляю, как его бедра едва заметно покачиваются подо мной, как он трется толстой, набухшей головкой внутри меня, дразня меня обещанием большего. Проси все, и, может быть, я не отниму его. Может быть, я отдам тебе каждый гребаный дюйм.

— Пожалуйста… — выдыхаю я вслух в пустой воздух, скользя по твердой игрушке, страстно желая принять в себя еще больше. — Пожалуйста, трахни меня, пожалуйста…

Я не могу больше терпеть, и в моей фантазии он тоже не может. Сильные руки с длинными пальцами хватают меня за бедра, опуская на вал. Я переворачиваюсь на спину, представляя, как он прижимает меня к себе, как жестко вколачивает в меня свой почти слишком толстый член, снова и снова проникая в меня так глубоко, как только может. Я представляю, как его рука ложится на мою грудь, скользит к горлу, прижимает меня к подушкам, а он жестко трахает меня, выкрикивая мое имя.

Пальцы перебирают мой клитор, а другая рука вводит игрушку в мою киску, когда я представляю, как он наваливается на меня, раздвигает мои ноги, наклоняясь еще глубже, и я вскрикиваю, когда все мое тело внезапно напрягается, прежде чем я успеваю подумать, готова я кончить или нет, сильно сжимаясь вокруг игрушки, когда я кричу, бедра выгибаются вверх, когда я сильно кончаю, все мое тело содрогается от глубокого удовольствия. В своей голове я слышу, как он тоже стонет, ощущая горячий прилив своей спермы, когда его член пульсирует внутри меня, а его тело раскачивается на моем, когда он тоже теряет контроль.

Только когда я начинаю сходить с ума от удовольствия, все еще медленно поглаживая игрушку внутри и снаружи себя, чтобы довести ее до конца, я понимаю, что в конце выкрикнула его имя.

Я выдергиваю из себя игрушку и отбрасываю ее на кровать, садясь и крепко стискивая зубы от внезапной волны эмоций, очень похожих на гнев. Никто не должен иметь надо мной такой власти, едко думаю я, с трудом сглатывая. Никто не должен заставлять меня фантазировать о них подобным образом. Я не делала этого даже с Николаем. Я не приходила домой по ночам, не выбирала игрушку и не трахала ее, представляя, что это он. Но, опять же, мне это и не нужно было, ведь чаще всего я оказывалась в его постели.

Финн предлагает это. Но то, что он заставляет меня чувствовать…

Я знаю, как это опасно. И я знаю, что проводить с ним больше времени на работе или нет, в клубе или нет — плохая идея.

Деньги — это хорошо, говорю я себе, вспоминая, что еще он предлагал раньше. Шпионить за Матвеем было бы опасно. Это значит позволить ему снова прикасаться ко мне, делать с ним вещи, от которых у меня мурашки по коже при одной мысли о них. Это означало бы позволить человеку, которого я презираю, властвовать надо мной, хотя бы на время.

Но в конце концов…

У меня не было плана выхода из этой жизни, этой карьеры, которую я выбрала. Я не настолько несчастна, чтобы сойти с ума, если продолжу работать в "Пепельной розе" еще какое-то время. Но мысль о том, что у меня есть свобода выбора, чтобы уйти, очень заманчива. Возможность делать все, что захочу, не беспокоясь о том, как свести концы с концами.

Я могу путешествовать. Я могу взять длительный отпуск и отдыхать до тех пор, пока не буду готова решить, хочу ли я вернуться к такой работе или нет. Я могла бы даже поискать другое место, где нанимают исключительно доминантов, где меня никогда больше не попросят подчиняться кому-либо. Черт, возможно, со временем я смогу открыть свое собственное заведение.