Беспощадный

Рейф медленно подошел к скулившему зверьку. Медведица не сводила с Тайлера глаз, но враждебность исчезла. — Теперь ты знаешь, что я не причиню ему вреда. Так ведь? — сказал Рейф мягким голосом, которым приручил Абнера и успокаивал гнедого. Он протянул правую руку и поднял медвежонка, думая, что медведица вновь набросится на него. Не набросилась.

Тайлер тронулся в путь, медведица следовала за ним на небольшом расстоянии. Медвежонок съежился на руках клубочком и подгонял его тихим жалобным поскуливанием. Идти предстояло целую милю, может быть больше. Подумай о Шей Рэндалл, о ее беспокойных глазах. Он заставил себя продолжать путь. Шаг за шагом. Теперь всю руку разрывала боль, а голова все еще ныла от удара. И он так устал.

Тайлер вышел на поляну и нащупал в кармане ключ от хижины. Левая рука онемела и не слушалась, но в конце концов ему удалось вставить ключ в замочную скважину. Когда дверь открылась, он начал падать. Уцепившись левой рукой за косяк, Тайлер умудрился опустить медвежонка, но затем начал оседать. Он почувствовал, как чья-то рука поддержала его. Тонкая, хрупкая рука. В то же время на удивление сильная, успел подумать он, подходя к кровати, прежде чем сознание отключилось во второй раз за день.

* * *

Очнулся Рейф от холодной воды. Легкие прикосновения пальцев вернули его к неприятной действительности, заполненной болью. Он лежал в постели, в полном изнеможении. В голове гудело, рука горела, как в огне. Тайлер пытался пошевелиться, но тело не слушалось.

— Рейф. — Голос был таким тихим, и мягким, и ласковым.

Он не мог припомнить, чтобы его так называли по имени раньше — тепло и спокойно, словно наносили бальзам на раны, гораздо более глубокие, чем на теле.

Он поднял веки и увидел прямо перед собой ее глаза. Они были очень близко, серо-голубые, полные беспокойства и тревоги. Но дело тут вовсе не в нем. Незачем ей из-за него тревожиться. Это невозможно ни сейчас, ни в будущем. Он закрыл глаза. Во рту пересохло, и он попытался глотнуть.

— Рейф, — снова позвала она. — Ты должен мне помочь. Теперь ее голос звучал повелительно и неожиданно твердо. Он снова открыл глаза, пытаясь понять.

— Теперь путь… свободен, — хрипло прошептал он, отказываясь верить, что она предпочтет остаться. — Я не смогу… помешать.

Он не хотел, чтобы она оставалась. Не мог позволить ей остаться, потому что тогда… она сделает это по собственному желанию, а с этой ситуацией ему не справиться. Когда она была его пленницей, она была для него под запретом, и он сохранял хоть какую-то дистанцию между ними, хотя временами терпел полное фиаско. Но если она не будет больше под замком…

— Тише, — сказала она. Ее голос мягко обволакивал. — Это я во всем виновата.

— Детеныш?

— Он здесь. Мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что делать. Его мать ходит взад-вперед перед хижиной.

Рейф попытался сесть. От движения голова загудела еще сильней, и руку пронзил новый приступ боли. Он подавил стон, но губы скривились в гримасе. Рейф с трудом прислонился к стенке и увидел в углу медвежонка, обложенного одеялами и одеждой.

Тайлер посмотрел на свою руку. Повязку, которую он сделал, сменил кусочек белой ткани, которая теперь пропиталась кровью. Он помнил, как по его груди струилась кровь — его собственная и медвежонка, но Шей, видимо, смыла ее.

Она проследила за его взглядом.

— Я… зашила твою рану, — неуверенно произнесла она, — пока ты был без сознания.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Моя рабочая корзинка. — Шей помешкала, видимо, не зная, нужно ли объяснять что-нибудь еще. — Я хорошо шью. У моей мамы было шляпное ателье. Я помогала ей.

Рейф попытался переварить сказанное. Дочь Рэндалла. Шляпное ателье. Рабочая корзинка. Он вспомнил эту корзинку, вспомнил, как нашел ее, когда осматривал вещи Шей, и решил не отбирать. Маленькая иголка — это все-таки не оружие.

— Как долго я пробыл без сознания?

— Все время, пока я занималась твоей рукой, — сказала она.

— Почему… ты не ушла?

Шей слегка склонила голову и неожиданно улыбнулась. Это была поразительная улыбка, полная озорства, которого он никак не ожидал.

— Медведица меня бы не выпустила.

— Ты могла бы оставить меня истекать кровью, — упрямо твердил он.

Ему было не понять, зачем она ухаживала за ним, почему не ушла, когда появилась возможность. Она и сейчас может уйти. В теперешнем его состоянии ему даже котенка не задержать.

Озорная улыбка исчезла.

— Ты в самом деле полагаешь, что я могла бы так поступить?

— Да, — мрачно ответил он. — Любой человек с каплей здравомыслия так бы и сделал.

— Любой человек с каплей здравомыслия не отправился бы с незнакомцем в горы, — спокойно ответила она. — Ну, что же мы будем делать с этим малышом?

— То же, что и с моей рукой, — сказал он. — Зашьем рану. Соорудим шину. На лапу нужно наложить шину. Может быть, тогда мы сумеем спасти звереныша. — Слово «мы» вырвалось невольно, и он тут же пожалел об этом. Тем не менее оно прозвучало… уместно.

Шей кивнула:

— Ты подержишь его, пока я буду зашивать?