Беспощадный дикарь (СИ)

— Пойдем. Мне нужно вернуть тебя назад, пока адреналин не выплеснулся, и ты не смогла удержаться. — Охватив мое лицо, он наклоняет его вверх и дарит мне улыбку, оттененную темнотой. — До сегодняшнего дня я бы связал тебя, чтобы убедиться, что придется держаться, но думаю, мы можем оставить это на другой день.

Фыркнув, я дергаю головой. Я должна рассмеяться, потому что если этого не сделаю, то окажусь на грани того, чтобы сломаться под тяжестью всего этого. — Ты думаешь? — Мои запястья все еще пульсируют. Кожа на моих бедрах нежная, отдает тепло от ожога веревкой. — Поехали.

Обратная дорога — это испытание. Езда на мотоцикле после перелома подчеркивает каждую боль в моем теле с каждой небольшой неровностью дороги. Я прижимаюсь щекой к спине Фокса и ищу ощущение свободы, которое люблю, когда мы едем на мотоцикле, чтобы отвлечься от всего остального. К счастью, до его дома не так уж далеко.

Как только мы оказываемся на его переоборудованном складе, он усаживает меня на тот же табурет, который использовал, когда я зачищала его порезы после того, как в нас стреляли. Эти штормовые голубые глаза внимательно следят за моим выражением лица, пока он меня осматривает. Физически я в порядке, несколько незначительных синяков, ссадин на коже и остатки дозы успокоительного со временем пройдут. Долгосрочный ущерб — психологический.

— Я хочу в душ, — говорю я.

Никакая сила характера или уверенность в своем теле не спасает от душевного ужаса, который пережила сегодня. Я все еще чувствую его дыхание и отвратительные руки на своей коже, грубую хватку, поднимающую мою рубашку, чтобы обнажить меня, его садистский смех и удовольствие от власти, которую он имел, когда я была связана и не могла сопротивляться.

Кожа кажется грязной, и мне хочется скрести ее, пока я не смою все это. Это не избавит от воспоминаний, но мне не станет легче, пока я не смогу сделать что-то, чтобы избавиться от затянувшихся ощущений от насилия над моим телом.

Мне не следовало сталкиваться с тем, что я сделала сегодня. Похищена. Удерживали ради выкупа. Нападение.

Папа вчера клялся, что все, что они делали, было для того, чтобы защитить нас. Чушь. Если бы они хотели нас защитить, они бы не стали пускать в этот город такую опасность. Мама не ждала бы так долго, чтобы спасти меня от преступников, с которыми она работает. Насколько знаю, она увидела фотографию меня без сознания и связанной, а потом занялась своими делами, не заботясь о том, что случилось с ее дочерью. Квитанция о прочтении выжжена в моем мозгу, и от этого уже никуда не деться.

— Пойдем, — бормочет Фокс, берет за руку и ведет в ванную.

Он запускает воду, проверяя температуру на своем запястье, прежде чем повернуться ко мне. Я снимаю с себя майку и бросаю ее на пол и яростное урчание заставляет перевести взгляд на него. Его внимание приковано к моей груди, к красным следам в виде отпечатков пальцев. Он протягивает руку, но скручивает пальцы в плотный кулак, кожа натянута так, что шрам на костяшках выделяется.

Дыши, приказываю себе, погружаясь в медитацию, чтобы не дать себе разойтись по швам. В спешке я стягиваю с себя шорты и вхожу под горячие струи воды.

Фокс поворачивается, чтобы уйти. Он обещал, что не оставит меня одну. Из меня вырывается прерывистый, панический звук, и он возвращается, прыгает в душ вместе со мной, все еще полностью одетый.

— Шшш. — Его руки прижимают меня к себе, и я прижимаюсь, делая рваные вдохи, от которых у меня заходится в груди. — Я никуда не уйду. Я думал… собирался оставить тебя наедине, но я здесь.

— Не надо, — задыхаюсь я.

— Я знаю, — успокаивает он неровным голосом, поглаживая мои волосы. — Обещаю, что этого с тобой больше никогда не случится.

Мы остаемся так на мгновение, его руки обхватывают меня, прижимая дрожащую фигуру к его груди. Его одежда промокла, футболка прилипла к телу, а я стою обнаженная, наполовину желая, чтобы вода была достаточно обжигающей, чтобы сжечь грязный слой моей кожи.

Выпрямив позвоночник, я потянулась к куску мыла на карнизе. Он пахнет пряно, с нотками океана, по которому мы оба признались, что скучаем, как лес, встречающийся с береговой линией. Это Фокс. Я прижимаю его к коже и начинаю намыливать. Несколькими движениями я обнаруживаю, что скраб достаточно грубый, чтобы натирать кожу и не замечаю, что задыхаюсь, пока он осторожно не вырывает мыло из моей смертельной хватки.

— Дай мне.

Повернув меня к себе, обхватывает меня одной рукой и притягивает к своей груди. Я держусь за его руку, чтобы не упасть, пока он помогает мне мыться. Фокс не отпускает меня, поддерживая вес, когда я прижимаюсь к нему, прижимая свое лицо к моему. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на нем.

Вода выключается, и я открываю глаза, он снимает с себя мокрую одежду, промокший материал шлепается на пол. Шагнув наружу, он протягивает мне руку.

Фокс вытирает меня и усаживает на край кровати. Душ помог мне почувствовать себя самой собой. Натянув трусы, он порылся под платформой, которую соорудил для матраса из найденных материалов, и встал передо мной на колени.