Беспощадный, или Искатели смерти

– Результат был?

– За полгода работы этот вид кретинизма снизился в Москве на пятьдесят с лишним процентов, я читал сводку. Приятно было, что работал не зря. – Олег вдруг хихикнул. – Мне даже удалось побыть в шкуре телохрана.

– Что тут смешного?

– Так ведь охранял я не просто VIP-персон, а наших девчонок, участвующих в конкурсах типа «Мисс Мира». Навидался такого, что до сих пор с удовольствием вспоминаю. Им ведь разрешалось переодеваться только в присутствии охраны, представляешь? Мы отворачивались первое время… И знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– Видел я многих красавиц, в том числе зарубежных, европейских, американских, азиатских, но, ей-богу, лучше наших не встречал! Американки вообще все уродки: грудь деланая, попа подтянутая, носик исправленный – сплошной силикон и хирургия! А наша – утречком проснулась, потянулась, яблочко съела – и хоть замуж, хоть на конкурс! А губки какие! – Олег зажмурился. – Так и целовал бы сутками!

Буй-Тур засмеялся.

– Поцелуй – источник заразы.

– Это ты просто завидуешь. Не, командир, я правду скажу, наши девки лучше всех! Ну а уже после всех тестов я и попал под твое начало.

– Не разочаровался?

– Ни на грош. Наоборот, понял, что без нашей работы с паразитами не справиться. Я как-то полистал брошюрку под интересным названием «Азбука российских скинхедов». Изданную, между прочим, типографским способом. Так вот там говорится, что быть скинхедом почетно, что бритоголовые – солдаты своей расы и нации, белые воины, что именно они стоят на передовой расовой борьбы, каждый день сражаясь за будущее и счастье своего народа. А разве мы не делаем то же самое?

– Движение скинхедов – политическая провокация, – вспомнил Буй-Тур свои беседы с князем. – Национальное движение должно быть чистым, не агрессивным, хотя и твердым, а скины работают грязно, настраивают общественное мнение против в с е х попыток выражения национальной идеи.

– Ну, в философии я не силен, но уверен, что мы – воины справедливости, от которых многое зависит. Ты разве не так думаешь?

– Болтаешь много… воин справедливости, – проворчал Буй-Тур. – Пора выбираться на волю. Нехорошо у меня на душе, чую чье-то недоброе намерение сделать нам секир башка. Как бы воеводу нашего не угрохали по дороге к главному…

– Что предлагаешь?

– Надо снять наручники.

– Как?

– Ключом, естественно.

Олег хохотнул и охнул, снова дернув плечом.

– Хорошо же мы встречаем Новый год! В разных местах бывало, но в камере – первый раз. Однако ключа у нас нет, ты связан, я практически некомбатант. Может, ребятам позвонить?

– В рельсу, что ли? Мой телефон сразу изъяли, как только нас сюда сунули. Остается только позаимствовать ключ у тюремщиков.

– Я баб уговаривать не умею, а добровольно они не отдадут.

– Значит, придется отбирать принудительно. Я начну, когда кто-нибудь явится, а ты поддержишь. Вряд ли они будут ждать нападения.

– Я-то поддержу, – с сомнением проговорил Олег, – да только я не большой спец по рукопашке. Пострелять – да…

– Ничего, прорвемся, не ждать же, пока нам кишки выпустят.

– Они могут, стервы еще те… Хотя я предпочел бы сейчас сидеть за столом с ребятами, а не лежать здесь и ждать конца.

– Тише… идут!

Пленники замерли. Потом Олег прошептал:

– Это просто муха залетела…

Буй-Тур фыркнул.

– Ты чего? – хмуро удивился лейтенант.

– Представил, как муха залетела …

– Ну?

– Не врубился? Знаешь, как бабы между собой говорят, забеременев? Я, кажется, «залетела».

Олег хмыкнул.

– Ну и воображение у тебя, командир… а вот теперь, похоже, идут!

В коридоре за дверью камеры послышались голоса, шаги, металлическое позвякивание, деревянный стук. Загремел, поворачиваясь в замке, ключ, дверь открылась. В камеру вошли две давешние девицы: мускулистая белокурая блондинка с толстым носом и смуглолицая, с лицом некрасивым и злым, и с ними знакомый Гордею монгол, узкоглазый и равнодушный.

Блондинка подошла к Буй-Туру, пнула его носком сапога.

– Вставай, полковник, пора начинать бал.

– Дед Мороз ждет, – ухмыльнулась ее напарница.

Буй-тур понял, что шансов на объективное разбирательство дела у них нет. И допрашивать их князь вовсе не собирается. Ему они не нужны, ни как сотрудники, ни как свидетели. А это означает одно: жить им с Олегом осталось всего ничего – от силы полчаса. Убивать их здесь не будут, это вотчина воеводы, уберут за пределами Благоева «при попытке к бегству». Значит, атаковать конвоиров надо при посадке в машину, иначе будет поздно. Понимает ли это лейтенант?

Буй-Тур поймал косой взгляд Олега, сказавший ему, что напарник думает о том же. Что ж, не все потеряно, господа. Как там говорил депутат в Думе? «Наша партия состоит не только из коммунистов, но и из умных людей». А это обнадеживает.

– Вставай, дядя! – Блондинка с толстым носом одним рывком подняла Буй-Тура на ноги. – Да не вздумай брыкаться, башку проломлю!

Гордей стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. Понуро побрел в коридор, всем видом выказывая покорность.

Застонал Олег: брюнетка грубо дернула его за руки.

– Осторожнее, мадама! У меня плечо сломано!

– Ничего, до могилы дойдешь.

– Премного благодарен, я еще пожить хочу.