Беспощадный. Ко времени моих слез

– Ясно. – Расен выдвинул усик рации из воротника куртки (Арсений Васильевич видел его совершенно свободно, как днем, несмотря на полную темноту колодца). – Батог, ангар тридцать румбов на север, четверо комбатантов, лазерно-телекамерный контроль.

Ответа Арсений Васильевич не услышал, а Расен не стал сообщать, что сказал ему командир спецгруппы.

Прошла минута, другая… пятая…

– Пошли, – уже нормальным голосом – не шепотом – проговорил есаул. – Ребята вскрыли сейф.

По-видимому, это означало, что десант РРР обезвредил охрану секретного входа на базу Системы.

Они вылезли из люка под дождь, перебежали небольшую площадку с бензовозами, вошли в открытую дверь огромного деревянного строения, напоминающего барак. Свет внутри барака не горел, но это не мешало обоим ориентироваться в темноте.

Прошли ряд застывших грузовиков и подъемных кранов, приблизились к перегородке, дверь в которую была распахнута настежь. Помещение за перегородкой походило на контору: три стола, компьютеры, металлические шкафы с лежащими на полках папками, стенд с автозапчастями. Тело на полу. Рядом дыра люка.

Расен молча полез в люк.

Арсений Васильевич почувствовал озноб, обошел неподвижное тело: в голове трупа чернело пулевое отверстие, – быстро спустился за есаулом.

Помещение с голыми бетонными стенами и металлической дверью. На стене устройство кодирования замка с мигающей оранжевой искоркой. Дверь открыта, толстая, сейфовая – гранатой не прошибешь. За дверью короткий коридор, освещенный тусклой лампой в сетчатом колпаке, стены – из гофрированного серого материала, пол покрыт плиткой, потолок бетонный. В тупике коридора еще одна дверь с табличкой: «Вход воспрещен. Токсичные отходы».

Четверо десантников, ушедших вперед, замерли у двери с оружием в руках: у троих – стрелково-гранатометные комплексы «Соловей», у командира – снайперский комплекс «Винторез» образца две тысячи четвертого года. И у всех четверых – бесшумные пистолеты «варяг» калибра девять миллиметров с емкостью магазина восемнадцать патронов. Плюс еще какие-то необычного вида стреляющие «игрушки», закрепленные в спецзажимах на груди и на бедрах комбезов.

– Время пошло, – шевельнул усами Батог. – Через пять минут сработает контролька и включит тревогу.

– Откроешь? – кивнул на дверь Расен. – Или будем взрывать?

Сам он был вооружен только ножом, что, однако, не уменьшало степень опасности этого человека.

Ратники расступились.

Арсений Васильевич подошел к двери, ведущей в подземное хозяйство базы.

Дверь была такого же типа, что и первая, открытая ратниками с помощью монитора наверху. Ее запирал электронный замок, требующий наличия кодового ключа-карты. Такие системы имели огромный запас цифровых комбинаций, и для подбора кода даже с помощью компьютера требовалось много времени.

Арсений Васильевич напрягся.

Панель замка стала прозрачной. На красном фоне стены проступила сеть пульсирующих электрических жилок, паутина микропроводников, соединяющих чипы и почти невидимые узлы микросхем. Знание принципа работы системы пришло само собой, словно из глубин памяти всплыл воздушный шарик и развернулся в инструкцию – как заставить замок открыться, не применяя ключа. Арсений Васильевич слепо погладил рукой панель, сосредоточился и мысленно-волевым усилием заблокировал нужные цепи.

Замок щелкнул, сработал исполнительный механизм, вытаскивая два ряда металлических пальцев, дверь начала открываться.

– Где пленники? – быстро спросил Расен.

Арсений Васильевич сориентировался в пространстве базы:

– Они на третьем этаже… там развилка трех коридоров, ниша в стене, где находится охранник с монитором… и еще трое – в каждом коридоре…

– Что нас ждет за дверью?

– Какой-то склад, коридор, пост охраны…

– Все, парни, за работу!

Дверь открылась, спецгруппа Батога бесшумно скользнула в темноту помещения, исчезла за штабелями ящиков и бочек.

– Жди здесь, – коснулся плеча Гольцова есаул. – Учуешь конкретную опасность – дашь знать.

– Как? У меня нет ни рации, ни мобильника…

– Разве тебе нужен мобильник? Настройся на меня и поддерживай канал связи открытым. Ты же это умеешь.

– Х-хорошо.

Расен растворился в воздухе, догоняя ушедших вперед десантников.