Беспощадный. Ко времени моих слез

– Нет, я не служу в ФСБ. – Тарасов вспомнил изречение: если хочешь выглядеть умным в глазах женщины – заставь ее говорить. – Обычная рутинная служба, с частыми командировками, но тихая и спокойная. Как зовут вашего отца?

– Виталий Евгеньевич Гладышев.

– Кажется, я слышал эту фамилию. А маму?

– Мама – Галина Ивановна, работает в рекламной компании «Русь». Она у меня очень занятая женщина, я ее вижу реже, чем отца. Кстати, ее подруга – вице-спикер Госдумы Любовь Плиска.

– Слышал, – кивнул Тарасов. – Крутая женщина. Я гляжу, у вас суперсовременная бизнес-семья.

– Это следует понимать как порицание?

– Отнюдь. Ведь ваши родители достигли своего положения самостоятельно? Головой, руками, убеждениями, работой. За что же их осуждать? Это только люмпены считают, из зависти, что все богатые люди – бандиты, ворюги и коррупционеры. Я прекрасно знаю, что такое – работать директором крупной компании или менеджером.

Яна задумчиво посмотрела на профиль Тарасова, ведущего машину с обманчивой небрежностью профессионала.

– Вы странный…

– Чем же? – удивился он.

– Из моих знакомых никто не рассуждает так…

– Занудно?

– Здраво.

– Спасибо. Вот и ваш Большой Гнездниковский. Иногда я проезжаю мимо, теперь буду проезжать медленней. Как получилось, что вы переехали именно сюда? Кстати, откуда?

– Из старой шестнадцатиэтажки на Рогова. А почему именно сюда – это вопрос к папе. Хотя мне здесь нравится.

– Дом-то, по-моему, тоже довольно старый.

– Не старый, а старинный. Его построили в прошлом веке, в тысяча девятьсот четырнадцатом году, по проекту архитектора Эрнста-Рихарда Нирнзее. В те времена этот дом был самым большим во всей Москве. У него интересная коридорная система – заблудиться можно, да и форма окон необычная, видите? А на крыше устроена площадка для увеселений. Правда, сейчас ею никто не пользуется.

– Откуда вы так хорошо знаете историю дома?

– Я познакомилась с соседями, они старожилы, знают все обо всем. – Яна взялась за ручку дверцы. – Спасибо вам за помощь, Роман. Вы меня выручили. Только будьте осторожны, Геннадий считает себя птицей высокого полета и не прощает оскорблений.

– Переживу, – улыбнулся Тарасов. – А вы тоже считаете его птицей высокого полета?

Яна задержала на его лице задумчивый взгляд.

– Нет, я так не считаю. Но папа ему доверяет во всех делах. До свидания, и еще раз спасибо.

Она вышла.

– Подождите, – быстро сказал Владислав, наклоняясь к противоположной дверце. – У меня возникла идея. Не хотите съездить в Ново-Переделкино, покататься на лыжах? Там построили чудесный горнолыжный комплекс. Если, конечно, вам ничто не помешает…

Девушка усмехнулась.

– Вы неправильно оценили ситуацию Я, конечно, кое-чем обязана Геннадию, но не до такой степени. Хотя мне надо подумать.

– Хорошо, думайте. Когда мне позвонить?

– Завтра. Запишите телефон.

– Я запомню.

Яна продиктовала номер, протянула ему руку, и он галантно поцеловал ее холодные пальцы. Задержал руку в своей ладони.

– Простите за назойливость. Где вы встречаете Новый год?

Она прищурилась, не спеша отнимать руку.

– Это следует считать предложением?

– Почему бы и нет? Это действительно серьезное предложение.

– Обычно я справляю новогодний праздник в кругу семьи, иногда с друзьями… а у вас есть идеи?

Владислав понял, что дочери директора авиакомпании осточертела компания партнеров отца и она не прочь изменить устоявшиеся и не слишком приятные традиции.

– Вообще-то я тоже провожал Старый и встречал Новый год с родителями…

– Что-то изменилось?

– Родители погибли.

Яна огорченно прижала свободную руку к груди.

– Простите, я не знала.

– А теперь я стараюсь проводить праздник вне стен квартиры. На улице, к примеру, на площади, в парке. Или в каком-нибудь уютном клубе.

Яна сморщила носик.

– Я не люблю шумные клубные тусовки, все-таки новогодний праздник имеет иные корни. Для народных гуляний годятся другие праздники.

– Вы меня озадачили.

– Чем же?

– Трезвостью суждений. Современная молодежь весьма неравнодушна к тусовкам.

– Можно подумать, вам за семьдесят.

– Жизнь не всегда измеряется количеством прожитых лет. Однако спорить не буду, так как полностью с вами согласен. Кстати, я читал рекламу, что с двадцать восьмого на площади Революции начнется международный фестиваль и выставка ледовых скульптур.

– Да, я знаю, моя подруга принимает в ней участие, она архитектор и скульптор. Если пригласите, наверное, я пойду.

– Приглашаю.

Яна снова окинула Тарасова задумчивым взглядом.

– Позвоните мне. До свидания.

Пошла к дому, ощутимо гибкая и притягивающая взоры, открыла дверь подъезда, исчезла. Тарасов ждал, что она оглянется, но крутая дочь крутых родителей, странно зависимая от папашиного партнера и заместителя, не оглянулась. Впрочем, настроение у Владислава от этого не испортилось, оно так и осталось приподнятым и радужным. Интуиция подсказывала, что знакомство продолжится, несмотря на все проблемы, огорчающие Яну. Которые, кстати, наверняка можно было решить тем или иным способом.

Зазвонил сотовый.

Тарасов очнулся от грез, достал телефон.

– Говорите.

– Владислав Захарович, – заговорила трубка, – вы где?