Беспощадный любовник (ЛП)

Я начинаю с ее колена, медленно скользя рукой по внутренней стороне бедра. Ее ноги гладкие как шелк. Она дрожит под моими пальцами.

Я чувствую, как ее дыхание учащается, когда я поднимаю руку выше. Она не останавливает меня. На самом деле, она слегка сдвигает ноги, чтобы развести их в стороны.

Моя рука скользит под подол ее юбки. Внутренняя часть ее бедра теплая и слегка влажная, потому что на этой лестнице жарче, чем в луизианском болоте. Громкая музыка сотрясает стены.

Мои пальцы достигают края ее трусиков. Я делаю паузу, чтобы посмотреть, скажет ли она что-нибудь. Но все, что я слышу, это ее быстрые вздохи у моей шеи.

Я просовываю пальцы под резинку ее трусиков и нахожу ее бархатистые половые губки, такие же гладко выбритые, как и ее ноги. Я провожу указательным пальцем по складочке ее губ, скользких и влажных, хотя я еще едва коснулся ее. Рыжая испускает отчаянный тихий стон.

Она хватает меня за лицо и целует, словно пытается проглотить целиком. На вкус она как винный холодильник и помада. Она засовывает свой язык мне в рот, снова раздвигая мои губы.

Я толкаю пальцы внутрь нее, и она стонет мне в рот, прижимаясь своим телом к моему.

– Отведи меня наверх, – умоляет она.

Я хватаю ее за руку и веду вверх по лестнице в ближайшую спальню. Внутри уже есть парочка, но они просто целуются на кровати, все еще полностью одетые. Я хватаю парня сзади за рубашку и дергаю вверх, выталкивая за дверь.

– Эй, какого черта! – кричит он.

Девушка моргает, глядя на меня, тушь размазана, рубашка наполовину расстегнута, так что я могу видеть ее пышное декольте над кружевным лифчиком.

– Оставайся или убирайся, – говорю я ей.

Она секунду смотрит на меня, потом улыбается.

– Я останусь.

– Меня устраивает.

Я бросаю Рыжую рядом с ней на кровать.

Затем закрываю дверь перед лицом другого парня и запираю ее.

3. Камилла

Когда я просыпаюсь утром, солнце просачивается через жалюзи на маленьком застекленном крыльце, которое я называю спальней. Его яркость наполняет меня облегчением, как будто он смоет ночной кошмар.

Потом реальность обрушивается на меня. Это был не кошмар. Меня буквально остановил полицейский на улице Гёте, у которого теперь в багажнике рюкзак с уликами.

Сейчас 7:22 утра. Вик должен быть на работе в 8:00.

Я топаю в его комнату, срывая с него одеяло.

– Эй, – стонет он. У него похмелье, поэтому он даже не может возразить.

– Иди в душ, – приказываю я.

Он пытается перевернуться и положить подушку на голову. Я выхватываю ее.

– Если ты сейчас же не встанешь, я вернусь с кувшином ледяной воды и вылью его тебе на голову, – говорю я ему.

– Хорошо, хорошо.

Он скатывается с кровати на пол, затем, спотыкаясь, бредет в нашу единственную ванную.

Я иду на кухню, чтобы сделать кофе.

В нашей тесной квартирке всего две спальни. Одна моего отца, а другая Вика, крошечная, без окон и шкафов – вероятно, она изначально была предназначена для офиса. Я сплю на крыльце. Мой папа пытался защитить его от непогоды, но летом там жарче, чем в аду, а зимой холодно. Если идет дождь, моя одежда промокает, а книги разбухают от влажности.

Тем не менее, мне нравится моя комната. Мне нравится, как дождь и мокрый снег бьют по стеклу. В ясные ночи я могу открыть жалюзи и увидеть повсюду звезды, смешанные с городскими огнями.

Я слышу, как включается душ. Вику лучше на самом деле умываться, а не просто пускать воду, пока он чистит зубы.

Кофеварка издает шипящий звук, когда священная темно-коричневая бодрящая жидкость капает в кофейник.

К тому времени, когда Вик вваливается на кухню с мокрыми волосами в расшнурованных кроссовках, я уже приготовила ему тосты и яйцо-пашот.

– Ешь, – говорю я.

– Не думаю, что смогу, – говорит он, бросая на еду взгляд полный отвращения.

– Хотя бы тост съешь.

Он берет половинку куска и жует его без энтузиазма.

Он плюхается в кресло, проводя рукой по своим густым спутанным волосам.

– Эй, Милл, – говорит он, глядя мне под ноги. – Я очень сожалею о прошлой ночи.

– Где ты взял это дерьмо? – спрашиваю я.

Он ерзает на стуле.

– От Леви, – бормочет он.

Леви Каргилл – торговец наркотиками, которому принадлежит дом, в котором мы были прошлой ночью. Он ходил в ту же старшую школу, что и я. Как и большинство придурков на той вечеринке.

– Ты торгуешь наркотиками для него? – шиплю я, понизив голос, потому что папа все еще спит, и я не хочу, чтобы он это услышал.

– Иногда, – бормочет Вик.

– Зачем? – яростно спрашиваю я. – Чтобы купить кучу дерьмовых дорогих кроссовок? Чтобы не отставать от этого идиота Эндрю? Ради этого ты собираешься отказаться от своего будущего?

Вик не может даже смотреть на меня. Он смотрит на наш грязный линолеум, несчастный и пристыженный.

Он выбросил даже не свое будущее. А мое. Этот полицейский придет за мной сегодня. Он точно не выпишет мне штраф.