Беспредел

Переодевшись, захожу в секционную, где и застаю коллегу лежащим на столе для вскрытий. Голый Смеханыч с разорванной шеей все еще источает ароматы паленого алкоголя и дешевого парфюма.

Все в отделении думали, что Смеханыча когда-нибудь укокошат за его длинный язык. Прибьют его же друзья-собутыльники. Но им закусили друзья человека. Так Смеханыч стал Подранычем.

Тузики в этот раз внесли разнообразие в свое меню. Помимо шеи, у моего, теперь уже бывшего, коллеги разорван правый бок. Видно поврежденную, буквально надкушенную печень. Мохнатым гурманам явно не по вкусу пришелся этот раздутый и потемневший орган алкоголика. Псы-людоеды всего лишь ненамного опередили цирроз.

Мой новый напарник уже подготовил тело старого к вскрытию. Что ж, нужно делать работу и валить домой. Где меня ждет Зайка, это и неизменные вампирские киношки.

Вампир на экране почему-то гасит других вампиров. Он шинкует их в капусту своим мечом, похожим на самурайский. Зайка говорит, что он не совсем вампир. Полукровка, рожденный от вампира и человека. Это называется «дампир». Кожа у этого дампира цвета темного шоколада. Темнее, чем у Елены из «Про ЭТО». Но они хорошо бы смотрелись вместе. На мой вопрос, зачем он убивает других кровососов, Зайка пожимает плечами.

– Ну он типа хороший. – Она корчит гримасу, будто съела лимон. – Борется со злом. А может, просто хочет перебить всех вампиров, чтобы вся человеческая кровь только ему досталась.

Слушая очередной вампирский ликбез, опускаю блестящую трубочку в граненый стакан, наполненный почти до краев.

– Ну, как говорит Смеханыч, – по привычке поминаю его в настоящем времени, – пить надо каждый день!

Процитировав усопшего коллегу, беру трубочку в уголок рта и высасываю залпом весь стакан.

– Твой Смеханыч козел, – говорит Зайка и тоже осушает свой фужер с абсентом одним глотком.

Трубочка вываливается из моего рта и бряцает по пустому стакану. Я говорю:

– Вы знакомы?

– На днях познакомились. – Зайка берет лежащую на столике зажигалку и сигарету из пачки. – Я шла к тебе, а он у тебя в подъезде отирался. Там до сих пор, по-моему, его перегаром воняет. И противным одеколоном. Бе!

Глядя на ее кулачок с зажатой зажигалкой, издаю звук:

– И?..

Колесико чиркает по кремню, летят искры, но газ никак не хочет воспламеняться.

Чирк-чирк-чирк!

– Он поздоровался, – говорит Зайка с сигаретой во рту. – Сказал, что его зовут Степан Степанович. Для друзей просто Смеханыч.

Чирк!

– Сказал, что он тебе как отец.

Чирк!

– И хочет познакомиться со мной поближе. Поболтать по-отечески.

Чирк!

– Домой к себе звал.

Чирк!

Я снова пищу как мышь:

– И?..

– И я послала его в жопу, – говорит Зайка. – Этот козел пытался лапать меня за зад.

Чирк-чирк-чирк!

Пламя наконец вспыхивает, и Зайка прикуривает. Выдыхая дым, говорит:

– Он был просто козел. – Зажигалка крутится в ее пальцах. – Обычный циррозный козел.

Зайка кидает зажигалку на столик. Вещица кувыркается и замирает на краю, едва не свалившись на пол. На ней изображена голая женщина. Нижняя часть зажигалки покрыта сколами и царапинами.

Протягивая мне пустой фужер, Зайка просит обновить.

На кухне я немного разбавляю абсент из подготовленной заранее бутылки с водой. Зайка сегодня разошлась с алкоголем. Надо бы ей притормозить.

Когда я возвращаюсь в комнату, неугомонный жадина дампир все еще крошит своих собратьев. Протягиваю Зайке фужер и сажусь на диван рядом. Она выпивает порцию залпом и, притянув меня за подбородок, целует в губы. Потом садится верхом мне на колени и снимает с себя растянутую майку. Мы снова занимаемся этим.

Видеодвойка шипит и мерцает помехами на экране. В тишине слышно только хлюпанье моей крайней плоти и шлепанье Зайкиного кулачка о мои яйца и лобок.

Диван разложен. Я сижу на нем с закрытыми глазами. Сижу полулежа, упираясь лопатками в жесткую спинку дивана и касаясь затылком прохладной стены комнаты. Мои ноги вытянуты и разведены в стороны. Левое колено все влажное и немного затекло.

Оседлав мою левую ногу, Зайка сидит на ней, лицом ко мне. Плотно прижав свою промежность к моему мосластому колену, она двигает бедрами и одновременно обслуживает меня правой рукой.

Многие мужчины, рассказывая о своих половых подвигах, с гордостью говорят что-то типа «Дал в рот» или «Сунул в ладошку». Они говорят это с довольным видом. С видом явного превосходства.

Кажется, Елена говорила что-то про доминирование.

Чувство превосходства в этом случае – это большое заблуждение, надо сказать. Во-первых, потому что весьма сложно насильно дать кому-то в рот или в руку. Поэтому в рот все-таки берут, а не дают. Как ни крути. А во-вторых, твой прибор – это хрупкий и нежный орган. А он хрупкий и нежный, хоть ты и называешь его дубиной или шлангом. И когда твой нежный орган во рту или в руках у твоей подружки – ты весь у нее в руках. Тут доминирование работает совсем в другую сторону. Так что лучше воздержись от резких движений, ведь ты полностью в ее власти.

Вот и я сейчас в полной власти моей королевы, которая держит в руках мой конец и яйца, словно свои царские символы – скипетр и державу.