Беспредел

- Все понятно, маман? - спросил Колька и вздохнул облегченно: наконец-то ему удалось вразумить не только жену свою дуреху, но и тещу. Через три дня раздался телефонный звонок. Теща подняла трубку и пропела в нее томно, расслабленным меццо-сопрано:

- Ал-ло-о-о!

Очень вежливый, очень аристократический голос, которому никак нельзя было отказать, попросил подозвать к телефону Николая Ильича Панкова - вот так, очень достойно и важно, по имени-отчеству, - теща, разом забыв о Колькиных предупреждениях, пропела на всю квартиру:

- Коля, тебя к телефону!

Колька побелел и смачно захлопал ртом, будто туда налили кипятка. Замахал на тещу рукой:

- Повесь трубку! Повесь трубку, дура!

Теща сделала непонимающее лицо:

- А что такое? Напрасно! Может, это тебе с работы звонят, Николай! Такой интеллигентный голос... - И лишь потом повесила трубку.

Колька спешно засобирался - надо было выгонять "копейку" и мчаться отсюда куда глаза глядят, но не успел - выглянул за штору и невольно присел на корточки: во дворе дома, прямо под тещиными окнами, стояли два джипа, окруженные компанией людей с бритыми затылками и накачанными литыми фигурами. Руководил ими веселый рыжий демон в темных очках. Колька понял, что прорваться ему не дадут. Он заплакал.

Через час незваные гости увезли Кольку. В славный город Ефремов он не вернулся и Людочку, любимую жену свою, больше не увидел. И где он находится сейчас, где гниют его кости, никому не ведомо: ни Людочке, ни одряхлевшей Колькиной матери, ни друзьям его - Колька исчез совершенно бесследно.

И сколько их таких, молодых и глупых, лежит ныне в земле вдоль многочисленных российских дорог, никто не знает. Даже те не знают, кому положено это знать по службе.

В наследство Людочке осталась лишь старая "копейка", с которой она не ведает, что делать, и больше ничего. Впрочем, нет, остался еще медленно набухающий живот: Людочка действительно оказалась беременна. Оглаживала она живот свой, когда требовала от Кольки ласки и повышенного внимания, недаром.

Теперь Людочка, думая о своем будущем ребенке, которому надлежит расти без отца, часто плачет. Ей кажется, что жизнь ее не удалась, все в ней потеряно и никогда уже не выпадут в жизни этой треклятой светлые дни. Не будет их. А уж разных презентаций, демонстраций, конкурсов и прочее - тем более. Все это находится совсем в других весях, в иных измерениях, куда Людочке нет ходу. Чувствует она себя совершенно дряхлой старухой навроде Колькиной мамаши и, понимая это, понимая всю безнадежность своего положения, начинает плакать еще сильнее...

Синее море,

розовые горы,

красная кровь

Выстрел в спину

Мало кто знает, что в горах Адыгеи, в ручьях до сих пор находят золото, его промывают в примитивных грохотках, очищают, сушат, набивают золотым песком плотные полиэтиленовые мешочки - для продажи специально делают узкие, размером примерно с авторучку, кульки - и успешно торгуют. Золото всегда было товаром ходовым и вряд ли в наши дни потеряет свою ценность.

Каждый год в горы направляются золотоискатели. В одиночку, таясь от себе подобных - не дай Бог, если пристрянет кто или дорогу пересечет еще какой-нибудь любитель желтых невзрачных крупинок, поднятых со дна студенистых местных ручьев, - это плохо, очень плохо, золото не любит, когда к нему идет слишком много народа, пугается, любит людей одиноких. Так и таятся друг от друга золотоискатели, таскают в горы продукты в гигантских горбатых рюкзаках, инструмент, лопаты.

Впрочем, в "экспедиции" ходят не только любители драгоценного металла, ходят и другие любители, например оружия. В годы войны на здешних перевалах шли изнурительные бои, в заросших окопах осталось много оружия, его находят до сих пор - находят и отечественные, с сопревшими прикладами трехлинейки, и германские карабины, и "шмайссеры" с хорошим патроном, и "парабеллумы" с наганами, и столь популярные сегодня тяжелые командирские ТТ - оружие, уважаемое киллерами, находят даже горные пушки с целыми складами снарядов, аккуратно уложенных в деревянные ящики.

Ходят также сборщики шиповника, рябины, боярышника, других ягод, но эти высоко не забираются, им хватает товара внизу, в зарослях, широкой зеленой полосой обрамляющих подножия гор. Этим сбором занимаются в основном старухи, мальчишки и бомжи. Бомжи и ночуют там же, в горах, у костров, живут в пещерах либо в шалашах, на берегах ручьев, вниз спускаются лишь за тем, чтобы сдать добытое и купить ящик "фуфыриков" - крепчайшего тройного одеколона, который они предпочитают всяким другим заморским напиткам "мартини" и "камю". Над "камю" бомжи вообще надсмехаются и весело восклицают: "Камю на Руси жить хорошо?" Действительно, камю?

В октябре горы становятся красными, огнисто-яркими, светящимися, осенний свет их режет глаз, воздух делается стеклистым, по ночам от крутых морозцев начинают кряхтеть камни, приглушенный, с таинственной одышкой гомон золотоносных ручьев делается громким, возмущенным - неохота на зиму ложиться под лед, под снег.