Беспредел в школе Прескотт (ЛП)

Я хотел кричать, потому что знал, что у меня есть два хреновых выбора: оставить Берни моей (коей она должна быть по праву) или поставить нашу семью и моих друзей превыше себя.

Мне придется делиться ею.

Мне это не нравится, но опять-таки, я привык делать то, что мне не нравилось. Развлекать Офелию, терпеть своего отца, выкапывать гнилые трупы. Такова жизнь, чувак.

Однако придется многому научиться. Человека за одну ночь не изменить.

— Старые привычки, — сказал Аарон, прежде чем кто-то другой смог ответить. — Мы говорили о тебе — но без тебя — с восьми лет, — он смотрел на нее влюбленным взглядом, с момента как она зашла на кухню. Ни сказав ни слова, я подтолкнул к ней тарелку с готовым сэндвичем.

Моя.

Я буду трахать мою девочку, кормить мою девочку и убью за нее.

— Спасибо, — поблагодарила она, нагло улыбаясь. Мой член затвердел от одного взгляда на ее губы, изогнувшиеся наверх по краям. — Я могу привыкнуть к этому: мой мужчина готовит мне сэндвич после секса, — я лишь слегка посмеялся в ответ, потому что такие вещи меня не заботят, буду готовить сэндвич каждый раз. Общество сломано и извращенно, так с какого черта меня должны заботить старые сексистские правила? То, что есть между мной и Бернадетт старше этого, древнее, нечто первобытное. — И все же я хочу знать, почему Оскар говорит, что я разрушу Хавок, — она откусила сэндвич, когда смотрела на него.

Он стучал своими татуированными пальцами по столешнице и смотрел прямо ей в лицо. Глядя на него сейчас, во мне вспыхивала ненависть за то, что он увидел Берни в свадебном платье раньше меня. Готов поспорить, что знал, о чем он думал. Вероятно, в его глазах был тот самый блеск, тот лукавый проблеск, который говорит о невыразимых вещах.

— Он хочет, чтобы мы начали встречаться, раз теперь ты и Вик женаты, — сказал Хаэль, открывая крышку мороженого, копаясь в ванили в поисках кусочка теста для печенья. Видите, вот в чем всегда заключалась его проблема: он недостаточно терпелив. Съешь немного ванили и подожди чего-то хорошего. Я всегда считал, что он пытался вытрахать Бернадетт из своей системы. Очевидно, не вышло.

— Этого хочет Оскар? — уточнила Бернадетт, ее глаза переместились на Аарона, а потом, на удивление, на Каллума.

— Это не то, чего я хочу, — сказал Аарон, засовывая руки в карманы и смотря вниз. На его левой ноге была татуировка красных роз, на которую он посмотрел, прежде чем поднять взгляд на Берни. — Я знаю это. Я люблю тебя, всегда любил. Законный брак с Виком был ради бизнес-целей.

— Следи за языком, Аарон, — прорычал я. Чтобы не начать разбивать лица, решил закурить еще один косяк. — Законный брак с Бернадетт был мои гребаным правом. Я — босс, — сделал две затяжки и передал косяк Берни. Она сделала то же самое, и он перешел к Аарону. Оскар, не закурив, передал его Каллуму, Хаэлю, а потом снова мне.

В этом ритуале курения травки была своя прелесть.

— Кэл? — спросила Берни, словно ей искренне было любопытно. Она перестала есть сэндвич, так что я взял его у нее и доел, пока она стряхивала крошки с одолженной футболки. — Что ты думаешь по этому поводу?

— В зависимости от твоего ответа, ты получишь мой, — сказал он с легкой улыбкой.

Глядя на него, вы никогда не сказали бы, что он связал пару в их спальне и заткнул им рот.

— Мой ответ… — начала Берни, когда я снова передал ей косяк. Она задумчиво сморщила бровь, розовые светлые волосы растрепались и собрались вокруг ее великолепного лица. Я мог чувствовать ее отсюда, что-то сладкое, смешанное с чем-то горьким. Фрукты и кожа, возможно. Но именно летние фрукты. Я выдохнул и поправил свой член в штанах. Хаэль закатил глаза. — Если я скажу все… — рискнула она, и улыбка Кэла стала еще шире.

Он, блять, умер бы за нее, Каллум мог.

— Тогда ты знаешь, чего я хочу, — добавил он, слегка пожав плечами.

— Ты все еще должна мне минет, — решил вклинится Хаэль только потому, что он засранец.

Взгляд, которым я одарил его, мог бы содрать краску. Он сделал вид, что не заметил, как обычно. Легче притвориться, что не услышал меня, чем открыто идти против моих приказов.

— Чего именно хочет Каллум? — уточнил я, растопырив пальцы на столешнице.

Этот взгляд его голубых глаз, смотрящих на меня, обещал, что если я напортачу, то тогда он больше не будет со мной тем ручным щеночком. Может Бернадетт этого не видела, но я знал, всегда знал. Каллум Парк был ночным кошмаром в одеянии мечты.

Он улыбнулся мне, но я стоял на своем.

— Ты знаешь, чего я хочу, Виктор. То, чего всегда хотел: Бернадетт.

Заявление Кэла прошлось по всем нам шестерым, заставив меня стиснуть зубы. Его голубые глаза задержались на моих, наблюдая, ожидая. Я не сомневался, что мог заставить остальных парней подчиниться. Это то, что я делал, я — гребаный босс.

Проблема в том, что я люблю их. Они — мои братья. Моя семья.

Посмотрев на Бернадетт, обнаружил, что из всех парней она изучала именно Оскара, словно ожидала заявления. Он ничем ее не удостоил, как обычно, поправляя очки. Думаю, он расстроен именно тем, что находится здесь, ползает на животе в гнезде гадюк. Теперь мы все змеи.