Беспредел

— О'кей, — я встал и пошел открывать дверь. Пора закругляться. Я обязательно спрошу его об этом. Мне уже самому стало интересно. Если я что-нибудь выясню, то дам тебе знать через Крампа и его людей. Если же со мной что-нибудь случится, то ты свяжись с Крампом сам. Я оставлю конверт, где дам тебе примерные координаты его нахождения. Все, конечно, очень условно. Явные следы — это всегда следы ложные. Все — прощай.

Мы вышли в холл. Крамп почти дочитал петицию до конца и сказал:

— Я все передать лично послу. Посла в США в Москве не было уже несколько месяцев.

— Смотри, если не передашь, — пригрозил Дмитриев, — плохо вам всем будет!

Он вышел к своим ликующим сторонникам, а Крамп передал красочно оформленную петицию мне.

"Когда-нибудь, — подумал я, — если буду в Израиле, передам эту шутку в музей Современного еврейского искусства. Но какая гордыня раздирает этот народ! Они ищут связь с Богом! Не больше не меньше. Даже на полигоне Сатаны!"

Часть 4

Глава 5. Гроссбух

Я впервые увидел эту книгу, когда полковник Климов вынул ее из своего сейфа, взвесил на руке — томище был солидный — и протянул мне.

Я подумал, что мне такую книжищу не прочесть и за 10 лет — она была объемом не меньше "перечня тем, не подлежащих оглашению в открытой печати", — но послушно взял ее в руки и открыл. На первой странице красовался фиолетовый штамп "Совершенно Секретно Особой Важности", а под ним перечень лиц, допущенных к документу.

Перечень открывался фамилией Андропова, за которой следовали четыре его заместителя и несколько начальников Главных управлений. Не все. Полковника Климова, а уж тем более меня, в списке и в помине не было. Текст был отпечатан на машинке, лента у которой была синей. Заголовок был написан чернилами от руки с претензией на каллиграфию: "Пятисотлетняя война". В карточке допущенных лиц была подпись только одного Андропова. Все остальные либо книги не видели, либо видели, по не читали. Скорее всего, не видели вообще, поскольку, получив ее в руки, обязаны были расписаться. Букву стальных инструкций по работе с совсекретными документами не дано нарушить никому независимо от звания и занимаемой должности.

Фамилии автора не было, и я позволил себе поинтересоваться у Климова — кто написал этот фолиант.

Полковник почмокал пухлыми губами.

— Был такой умник. Мы ему оформили 64-ю через 15-ю на пятнадцать, — полковник хохотнул от получившегося каламбура. — Месяца два назад в зоне умер. Мы ему такую зону определили, где долго не живут с любым сроком,

— Историк какой-нибудь? — спросил я, сам не зная, почему мне это интересно. Скорее всего, из-за подспудного нежелания читать этот труд.

Климов помолчал, взглянул на меня, как бы спрашивая: "А тебе какое дело?", но потом, закрывая сейф, в своей обычной полушутливой манере ответил:

— Честно говоря, я не знаю, кто автор. Книгу мы нашли при обыске у одного нашего работника. Он уже был в отставке, но за время службы собрал много жареной информации и потихоньку передавал эту информацию в западные газеты. За деньги, естественно. Он уверял, что эту книгу он получил от какого-то своего бывшего источника, выехавшего на постоянное место жительства в Израиль. Назвал фамилию, но проверка ничего не дала, тем более что источник, по его словам, жил не в Москве. Искали мы пишущую машинку. Машинка, как ты видишь по шрифту, старая. Эксперты считали, что это чуть ли не дореволюционная немецкая машинка марки "Континенталь". Таких машинок сотни попали в нашу страну в годы войны. Они стояли чуть ли не в каждом немецком штабном бронетранспортере. Но мы начали искать и, представляешь, нашли именно эту машинку. Никогда не угадаешь — где. В ЦК КПСС, на Старой площади. У них там есть что-то вроде музея боевой славы. Там эта машинка и стоит с биркой, что это машинка из секретариата Владимира Ильича Ленина. И лента на ней синяя. Сейчас синих лент почти никто не выпускает. Мы проверили: лента чистая. Все уверяют, что этой машинкой никто не осмеливался пользоваться с 1926-го года, когда она была передана в музей по личному распоряжению товарища Сталина. Все это было очень романтично, если бы на машинке не было года выпуска. А год этот 1937-й. Но книга точно именно на этой машинке и напечатана. Наш подследственный в здании ЦК никогда не был. Мы хотели новое следствие начать, но он взял и умер в зоне. Так что автор неизвестен. Или, если хочешь, авторы. Я лично склоняюсь к мысли, что это коллективный труд нескольких человек….

Полковник запнулся, но закончил:

— …из аппарата ЦК КПСС.

Я чуть не подскочил на стуле.

— Как вы сказали, товарищ полковник? Из аппарата ЦК?