Беспредел

Так что сама жизнь (и любовь к ней) заставила князей создать в качестве первых государственных институтов карательно-надзорные службы (приказы), в задачу которых входил надзор за населением, дабы оно не делало никаких попыток распрямиться из того бараньего рога, в который его согнули объединенными усилиями варяги, византийцы и татары.

Подобные институты сразу же получили огромную власть и привилегии, далеко не всегда используя их во благо своего работодателя. Ибо они тоже участвовали в войне, а та уже приняла такие затейливые формы, что далеко не всякий мог отдать себе отчет, на чьей стороне он воюет.

Война охватила всех и по горизонтали, и по вертикали. Особенно интересно в этом отношении время Дмитрия Донского, Василия I и Василия II.

Но мы не будем на них останавливаться, предоставив читателям самим разобраться в этой интереснейшей эпохе, когда вторгшийся на Русь Тамерлан повернул обратно, увидев, что страна (самими своими правителями) разорена до такой степени, что идти на нее в поход не имело никакого смысла.

Развалившаяся Орда и рухнувшая в море Византийская Империя снова оставила "Рюриковичей" (а именно так они себя сами и называли) один на один со своим народом. Не стало поддержки, но и не стало ответственности, пришел опыт и появилась даже некоторая уверенность в своих силах. Это была иллюзия, ибо способов остановить войну какими угодно средствами уже не существовало. Любая полная победа немедленно забрасывала победителей на другую сторону линии фронта, и война вспыхивала с новой силой. Мы в этом убедимся ниже…

От всего прочитанного у меня уже болела голова, хотя я просмотрел только введение. Я, конечно, не специалист-историк и курс истории, который мне довелось прослушать на юрфаке ЛГУ, в основном был посвящен истории КПСС, но все равно прочитанное показалось мне бредом в белой горячке. Чтобы подобное могло родиться в аппарате ЦК КПСС? Откуда там вообще могли взяться подобные "умники”? Но, с другой стороны, все прочитанное было настолько похоже на то, что мне разъяснял зампредседателя комитета генерал Попков при моем представлении ему, что это не могло не озадачить. Именно после посещения Попкова со мной и начали происходить совершенно непонятные истории, которые пока привели к совершенно непонятным отношениям с руководством в нарушение всех существующих правил и, что еще важнее, неписанных традиций ВЧК — КГБ.

Я спрятал книгу в "дипломат", а "дипломат" — под койку. Сварил себе кофе. Хотел позвонить жене в Ленинград, но передумал и стал читать книгу дальше, хотя мне этого совсем не хотелось. Но это была не моя прихоть, а фактически приказ Климова.

Глава первая была озаглавлена "Война разгорается" и открывалась царствованием Ивана Грозного. Начал царь с программного заявления, которое вполне можно считать формальным объявлением войны своим подданным.

"С давних времен, — сказал Иоанн Васильевич, как бы подводя итог первым пятистам годам существования русского государства, — русские люди были мятежны нашим предкам, начиная от славной памяти Владимира Мономах а, пролили много крови нашей, хотели истребить достославный и благословенный род наш… Готовили такую участь и мне, вашему законному наследнику… и до сих пор я вижу измену своими глазами; не только с польским королем, но и с турками, и с крымским ханом входят в соумышление, чтобы нас погубить и истребить; извели нашу кроткую супругу Анастасию Романовну, и если бы Бог нас не хранил, открывая их замыслы, то извели бы они и нас с нашими детьми".

Сделав подобное заявление, царь явно дал понять, что не намерен мириться с подобным отношением народа к себе и желает взять инициативу в полыхающей войне в свои руки. Нужно признать, что действовал он продуманно, создав методику на много лет вперед.

Прежде всего необходимо было создать карательный институт, ответственный только перед царем. Во времена Грозного таким институтом стала Опричина. Вся остальная Русь стала называться Земщиной. В войне самое главное — это провести четко линию фронта между собой и противником.

"Земщина, — как правильно отмечают историки, — имела значение опальной земли, постигнутой царским гневом”.

Царь уселся в Александровской слободе, во дворце, обведенном валом и рвом. Иван жил тут окруженный своими любимцами, в числе которых Басмановы, Малюта Скуратов и Афанасий Вяземский занимали первое место. Любимцы набирали в Опричину дворян и детей дворянских и вместо утвержденного штата в 1000 человек вскоре наверстали их до 6000, которым раздавались поместья и вотчины, отнимаемые у прежних владельцев. У последних отнимали не только дома и все движимое имущество, случалось, что их в зимнее время высылали пешком в пустые земли. Многие погибали в дороге. Таких несчастных было более 12000 семейств. Масштабы, конечно, были еще не те, что впоследствии, но методика уже закладывалась на века.