Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира

Римляне первыми стали употреблять их для усиления зрения. Плиний Старший, в частности, утверждает, что Нерон использовал драгоценный камень вогнутой формы (возможно, изумруд), чтобы лучше разглядеть гладиаторские бои. Многие полагали, что он таким образом корректировал свою близорукость. Но до первых очков придется ждать больше тысячи лет: они появятся лишь в конце восемнадцатого столетия, в эпоху Средневековья, и будут изобретены… итальянцами.

Среди изобретений римлян, которыми мы пользуемся до сих пор, не только предметы, но и распространенные приметы и суеверия. Например, про рассыпанную по столу соль (и разлитое масло, добавили бы римляне). Происхождение этого поверья весьма прагматично: во времена римлян соль стоила немалых денег.

Раб, купивший себе раба

Какова численность населения Лондиниума? Трудно сказать. Полагают, что в 60 году н. э. там было от пяти до десяти тысяч жителей. Теперь же, при Траяне, их, должно быть, уже около 20 тысяч. Состав населения — как в странах третьего мира: детей много, стариков мало.

В самом деле, в Лондоне римского времени, как и во многих других городах империи, чуть ли не половина рождающихся умирает, так и не став взрослыми. И только четверть населения доживает до старости. Причем под «старостью» не стоит подразумевать невероятные цифры прожитых лет: римлянин, преодолевший сорок лет, уже вступает в преклонный возраст…

Три декуриона продолжают путь. На них натыкается смеющаяся парочка. Она — почти девочка. Пара выглядит необычно. При столкновении падает вощеная табличка. Один из декурионов подбирает ее и раскрывает. Потом показывает двум своим товарищам и произносит вслух написанные в ней имена: Вегет и Фортуната. Те ошеломленно оборачиваются и, испугавшись трех военных, возвращаются.

Упавшая табличка — договор о покупке… девицы! Она — рабыня, а человек, который держит девушку за руку, только что ее приобрел.

Табличку нашли археологи (датировали 80–120 годами н. э., как раз наша эпоха), и она окажется настоящим сюрпризом для ученых. Из договора мы узнаем, что Вегет приобрел Фортунату за 600 денариев (сумма примерно соответствует 4800 евро).

Но можно прочесть там и еще кое-что любопытное: сам Вегет тоже является рабом-«помощником» некоего Монтана. Который также раб великого императора (то есть государственный раб, занятый в администрации или на общественных работах). Удивителен этот документ тем, что показывает три различных уровня рабства, что говорит о сложной и разветвленной организации тогдашнего общества.

Действительно, как мы обнаружим во время нашего путешествия, существует много различных категорий рабов: от самых простых и забитых, работающих в деревне, до тех, с которыми обращаются очень хорошо благодаря их учености и воспитанию. Последние заняты делами, требующими внимания и щепетильности, в администрации или в домах богачей. Очевидно, они (как, например, Монтан) могут заводить себе помощников (Вегет), которым иногда удается скопить деньжат на покупку рабыни (Фортуната).

Мы не знаем, какое применение он найдет для этой рабыни, но хочется верить, особенно учитывая выложенную круглую сумму, что этот эпизод является счастливым окончанием истории любви и рабу наконец-то удастся заключить в свои объятия любимую женщину, выкупленную им у ее хозяина. Бывает и такое в римскую эпоху…

«Покажи ему средний палец, Сестилл!»

Декурионы возвращают парочке табличку и сворачивают с главной улицы в переулок. Их влечет, подобно невидимому магниту, аромат свежевыпеченного хлеба. Толкнув дверь из трех досок, скрепленных крест-накрест приколоченными дубовыми планками, декурионы видят помещение лавки пекаря. За столами несколько рабов вращают небольшие ручные мучные мельницы. Остальные катают тесто, придавая будущему хлебу форму толстых дисков с глубокими, расходящимися от центра бороздами (по которым будут резать хлеб).

В углу двое рабов просеивают муку через сито, создавая весьма завораживающую картину: свет, проникающий узкими полосками через высоко расположенные небольшие оконца, проходя через облако муки, образует пучки лучей, пересекающих все помещение, как когда-то в кинотеатрах, до того как ввели запрет на курение в кинозалах. Рабы все усыпаны мелкой белой пылью. И сильно вспотели: вдоль одной из стен в печах беспрерывно пекутся хлебы, которые затем выкладывают на шаткие полки.

Торговля хлебом идет в глубине дома. А декурионы заглядывают в заднюю дверь лавки, выходящую в переулок.

Мы можем видеть почти весь интерьер дома насквозь, это значит, что в некоторых кварталах Лондона дома расположены рядами, бок о бок, фасад выходит на одну улицу, а черный ход — на другую.

Декурионы покупают булки и удаляются, аппетитно похрустывая горячей корочкой. Выходя, они прикрывают за собой дверь пекарни. Для них это банальность, а для нас — курьез.

Вы обратили внимание? Все римские двери открываются внутрь дома, никогда — на улицу. Почему так?