Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира

Имели место массовые расправы с мирным населением, греками и христианами, были разрушены и преданы огню целые города на территории от Киренаики (где все началось) до Кипра, Месопотамии, Египта. Александрия благодаря своим стенам превратилась в подобие крепости, где укрылись бежавшие из сельской местности тысячи людей, прежде всего греки. Город устоял и не был захвачен. Что и говорить, тот факт, что Траян находится далеко в Месопотамии, прибавил храбрости восставшим.

За подавлением восстания последовали жестокие, безжалостные репрессии. И они продолжаются до сих пор: пока мы с вами в Антиохии, в сельских районах Египта и во всех восставших областях ведется настоящая охота на людей.

Как знать, сколь многие из тех, кого мы видели и встречали в Египте и в Северной Африке, расстались с жизнью. Нам этого не узнать. Празднично одетые женщины на лодке, греческие философы… А торговец из Путеол Юний Фауст Флор? Он ведь вернулся в Египет в самый неподходящий момент, когда вспыхнуло восстание. Может быть, он застрял в Александрии, а может быть, немедленно отплыл, опередив развитие событий. Мы никогда этого не узнаем. Но восстание огнем прошло по многим областям империи. Восстали даже еврейские общины в Месопотамии.

Но иудейский бунт — не единственная дурная новость. За время нашего отсутствия в империи произошли и другие серьезные события.

Воспользовавшись военными предприятиями Траяна в Месопотамии, из-за концентрации сил на Востоке оголившими прочие границы, совершили нападения многие пограничные народы: в Мавритании, на нижнем Дунае. Имели место даже атаки со стороны нескольких британских племен. Именно там, где мы с вами находились несколько глав назад…

Что и говорить, империя переживает не самый спокойный период. Но повседневная жизнь идет своим чередом.

Убийство

Центурион проходит сейчас по уцелевшему району Антиохии; высокие здания здесь пострадали меньше, чем в других районах города.

Вдруг раздается крик. Он поднимает голову и видит, как падает вниз нечто, по виду напоминающее белое покрывало. За долю секунды он осознает, что это женщина в белой тунике, кричащая и размахивающая руками. Он ловит последний испуганный взгляд несчастной. Затем тело с глухим звуком ударяется о землю.

На несколько мгновений центурион, хотя и не понаслышке знаком со смертью, стоит в оцепенении, как и все присутствующие. Затем бросается к бездыханному телу. Женщина скончалась на месте, ее волосы разметались вокруг спокойного лица. Лишь по пальцам рук и ног пробегает последняя судорога. Вокруг головы начинает растекаться по камням лужица крови.

Люди стараются понять, откуда она упала. Центурион заметил в одном окне лицо в момент ее падения. Теперь это лицо снова появилось в окне. Это муж.

Несколько минут спустя к месту трагедии подойдут два вооруженных стражника, раздвигая толпу, разглядывающую тело с тем нездоровым любопытством, которое в таких случаях совершенно бесполезно, оно лишь посягает на достоинство погибшего человека.

Никто и не думает накрыть ее покрывалом. В этом мире, где со смертью сталкиваешься каждый день на улицах или в общественных местах, таких как, скажем, большой амфитеатр Антиохии (где людей разрывают на куски дикие звери), потребности в этом не ощущается. Это примерно то же, что укрывать мертвую кошку или птицу. Стражники с центурионом во главе быстро поднимаются в здание, из окна которого выпала женщина. Несколько раз стучат и, не получив ответа, сообща высаживают дверь. В небольшой квартирке (cenaculum) все вверх дном, повсюду следы жестокой ссоры. Внезапно показывается муж. В смятении, он пытается заставить нас поверить в то, что жена упала из окна, развешивая белье. Но три свежие царапины на его щеке говорят о другом… Что же произойдет?

Убийство жены в римскую эпоху — преступление нередкое. (Как, к сожалению, и в наше время: каждые два дня в Италии от рук приятеля, мужа или бывшего мужа погибает женщина.) Достаточно прочесть некоторые эпитафии на римских гробницах, чтобы убедиться в печальной действительности:

Реститут Писциненс и Прима Реститута дорогой дочери Флорентии, которая предательски была брошена в Тибр супругом Орфеем. Поставил зять Децембр. Она прожила 16 лет.

Тем временем на улице собралась огромная толпа. Все слышали о случае, произошедшем ровно столетие назад, при Тиберии. Тогда в деле оказался замешан претор Плавт Сильван, обвиненный тестем Луцием Апронием в том, что выбросил жену из окна.