Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира

Группа греческих философов останавливается перед парой статуй. Они тронулись в путь ночью и теперь ожидают вместе с остальными туристами прихода заветного момента. Небо тем временем из черного стало синеватым, и за их спиной горизонт продолжает светлеть. Наконец выглянуло солнце, обнимая своим светлым взором рельефы, скрытые в гробницах фараонов и их цариц. Кое-кто тихо переговаривается. Потом все внезапно замолкают. Момент близок. Как верующие, застыв в молитве перед двумя странными полуразрушенными божествами, пришедшие образуют полукруг. Наконец одна из статуй производит звук. Он пронзителен, как будто кто-то задел струну музыкального инструмента. «Не совсем внятный свист», — повествует нам географ Страбон. «…Звук, похожий на пение струны лиры или цитры», — пишет Павсаний, историк греческого языка, живший во II веке. Всем ясно, что это говорит статуя. Многие, в том числе философы, настроены скептически. Страбон — в их числе. Не зная, как объяснить происхождение звука, он тем не менее оставался рациональным и с позиций науки заявлял: «…легче поверить любому логическому объяснению, чем полагать, что звук порождают эти камни…» (он задавался также вопросом, не издает ли шум где-нибудь спрятавшийся человек).

Действительно, вполне возможно, что музыкальный эффект происходит от перехода камня из охлажденного состояния ночью в нагретое днем. Нам в любом случае так и не удастся выяснить причину звучания. Реставрация статуи при Септимии Севере заставила ее навсегда замолчать…

Теперь многие отправляются восвояси. Продолжать движение означает углубиться в огненные жерла Долины царей и цариц. Однако некоторые так и делают, включая группу греческих философов.

Какие же гробницы они посетят?

Захоронение Рамзеса VI, принимаемое за гробницу Мемнона. Затем гробницу Рамзеса IV (по непонятной причине она станет христианским святилищем) и немногие другие. Всего они увидят три-четыре места, не больше.

Откуда мы все это знаем? Лайонел Кэссон объясняет нам систему, с помощью которой ученым удалось узнать привычки и даже имена римских туристов. Многие из них (среди прочих даже некий убийца) специально оставили следы в форме… граффити.

Стены гробницы Рамзеса VI содержат больше тысячи надписей! В общей сложности было обнаружено 1759 граффити, нанесенных резцом, 300 — черной тушью и 40 — красной. Чтение и сопоставление этих строчек выявило множество деталей.

Что мы выяснили? Например, что туристы путешествуют не поодиночке, а в группах (в точности как в наших экскурсионных турах). Среди посетителей — семьи, императорские чиновники в рабочих командировках, солдаты либо группы интеллектуалов, как, скажем, философы.

Другой интересный факт — откуда прибывают туристы. Понемногу отовсюду: из Италии, из Персии, из Малой Азии, из Греции. Некоторые даже из Марселя или с берегов Мертвого моря. Это говорит об известности гробниц фараонов в рамках империи и за ее пределами.

Здесь побывали офицеры армии, адвокаты, юристы, поэты, профессора, ораторы, врачи (почти тридцать человек), а также философы. В общем, люди с определенным уровнем образования.

Поскольку каждый вместе с подписью оставлял дату, удалось выяснить, на какой период приходился «туристический сезон»: с ноября по апрель. Наилучшее время, когда не так знойно. Так же, как в наши дни… Как раз в этот период прекращалась навигация, позволяя провести большее время в поездках и странствиях внутри Египта.

О чем же повествуют эти граффити и надписи? Это восхищения красотой гробниц и росписями.

«Уникально! Уникально! Уникально!» — написал кто-то.

«Укоряю себя за то, что не смог прочитать надписи», — пишет другой, тщетно попытавшись разобраться в иероглифах.

«Вот я и завершил свое путешествие», — сообщает третий…

Кто-то, заскучав, ударяется в написание иных вещей. Таких, например, как анаграммы собственных имен: «Oniopsromse» (Семпрониос), «Onaysisid» (Дионисиас).

Но больше всего ошеломляет своей иронией и современностью следующее граффито: «А твоя мама знает, что ты здесь?»

В направлении Красного моря

Плавание по Нилу продолжается вплоть до самой южной границы земель, Асуана. Преодолев первый порог, философы продвигаются еще южнее, чтобы полюбоваться храмом на острове Филы. Но дальше не идут. Римское присутствие там обозначено несколькими пограничными аванпостами, небольшими населенными фортами, где царит далекая от реальности обстановка в духе фильма «Татарская пустыня».[140] Таковы крайние южные рубежи империи. Терзаемые жарким солнцем, атакуемые песчаными бурями, оторванные от окраин цивилизации. Жизнь в египетских фортах описана в некоторых письмах, обнаруженных нетронутыми под слоями песка. Кое-что в них очень напоминает послания с других окраин, из Виндоланды. Содержание писем можно обобщить следующим образом: в трети передаются военные новости, в другой трети — просьбы привезти пива, еще треть посвящена женщинам… Жизнь легионеров на границе одинакова — что на студеном севере, что на жарком юге…