Беспредельщик

— Он тебя трахал? — тихо спрашивает он. — Ты почему молчишь, сука драная? Я тебя спрашиваю. Каждый день?

Я боюсь реветь, отвечать — даже дышать, пока он смотрит с ядовитой ненавистью во взгляде. Расширенные ноздри и вздутые от напряжения вены на шее говорят, что он на пределе. Я монотонно всхлипываю, сжавшись в комок и это все, на что способна. Не дождавшись ответа, он несколько раз несильно лупит меня по лицу, и вытаскивает из машины за волосы. Парни из охраны виртуозно игнорируют, как бывший едва ли не по земле волочет меня к крыльцу.

— Заглохни, — требует он, когда я всхлипываю слишком громко. На ступеньках мне приходится подняться, чтобы не переломать ноги, и Толя зашвыривает меня в прихожую.

У меня кошмарное чувство дежавю, когда я падаю на колени. Не встаю, закрываюсь руками — тело помнит, чем заканчивались конфликты с Толей. Но здесь нет плети — она осталась в старом доме. Я немею, все внутри тонет в ужасе. Даже кричать не могу. Не могу ничего, только тупо мычу сквозь зубы, пока он лихорадочно расстегивает пряжку.

— Дрянь… — шипит он, лицо перекошено, а глаза слепы.

Взбесил его Беспредельщик, но влетит мне.

Толя рывком вытягивает ремень из брюк, перехватывает пополам. Я рада, что это не плеть и ударят не пряжкой. Остальное можно вытерпеть. На самом деле, вытерпеть можно почти все, если есть ради чего…

Я зажмуриваюсь в ожидании удара и слышу крик, полный слез:

— Мама!

На деревянной лестнице позади раздается детский топот. Полина бежит ко мне со всех ног, захлебываясь ревом, налетает на Толю и колотит по бедру кулаками.

— Не трогай маму!

Я кидаюсь на нее, как хищница — хочу закрыть, чтобы не влетело ей, но Толя опускает занесенную руку. Скрипит зубами, глядя как мы с плачем самозабвенно обнимаемся на полу, затем швыряет ремень на пол и стремительно идет прочь.

Вновь раздаются шаги: по лестнице спускается перепуганная девушка. Ярко накрашенный рот открыт, как у надувной куклы, черные волосы растрепаны. Она похожа на меня. Ей лет двадцать от силы.

— Почему ребенок выбежал? — рычит он, надвигаясь навстречу.

Она останавливается, вцепившись от страха в перила. Я прижимаю дочь к себе, чтобы она случайно не увидела, что произойдет. Толя бьет ее по лицу, и красотка падает, как подкошенная. Удивленный всхлип заканчивается тишиной. Она знает, что лучше заткнуться. Толя поднимается наверх, бросив напоследок:

— Последи за ребенком. Ника! Иди за мной.

Девушка сидит на ступенях, пялясь на меня. У нее мультяшно большие синие глаза, полные страха и изумления. Сил Толя не пожалел, но она не плачет. Значит, не в первый раз. Я не хочу выпускать дочку, но все-таки беру за плечи и смотрю в повзрослевшие глаза, полные паники.

— Мне нужно поговорить с папой. Побудь с тетей, хорошо?

— А ты не уйдешь? — у нее дрожат губы.

Я глажу по красивым косичкам «елочкой», которые заплела новая пассия Толи.

— Не уйду, — я вспоминаю оставленную в «мустанге» игрушку. — Я тебе зайца привезла, помнишь, обещала? Отдам попозже…

Полинка меня не отпускает, приходится вставать вместе с ней. Обхватив меня руками и ногами, она висит на мне теплым комочком. Придерживая ее за спину, я поднимаюсь вслед за Толей на второй этаж, где он устроил себе что-то вроде кабинета. Перед самой дверью передаю ревущую дочку новой девушке Толи, шепчу напоследок:

— Полина, я за тобой пришла… Мы теперь всегда будем вместе. Нам с папой нужно поговорить.

Девушка воркует с Полинкой, унося ее по коридору, а я вхожу в комнату. Минуту назад, я дрожала от ужаса, но встреча с дочкой придала необходимых сил. Я точно знаю, что ему нужно и это играет на меня…

— Дочь благодари, что не избил до полусмерти. Где паспорта?

Толя закуривает крепкую сигарету и садится в кресло. Только после этого смотрит в глаза. Он уже взял себя в руки, хотя пальцы еще дрожат после приступа гнева. Телефон кладет на столешницу, словно ждет звонка.

— У Беспредельщика, — отвечаю я, это не ложь, документы действительно остались в машине. Жду, что меня будут расспрашивать о его семье, обо всем, что видела, пока жила с Алексом, и что может помочь Толе. Но он молча пялится, прикидывая, как выгоднее разыграть козырь.

— Ты понимаешь, — он тушит сигарету в тяжелой пепельнице из черного стекла, — зачем он взял тебя в жены, сука ты драная?

— Он меня заставил.

— Да не ври. Передали, как ты по казино дефилировала. Он за тебя морду бил уважаемому человеку. Это был общий план или только его? Прикончить меня хотели за наследство?

— Толя… — голос начинает дрожать.

Не в моих планах, чтобы он вновь разошелся.

— Заткнись, пока не врезал.

Я смолкаю.

За время, что я провела с Беспредельщиком, я отвыкла от парализующего страха, который въедался, как кислота, до костей. Если он решит, что я тоже это планировала, а не была пешкой в чужой игре — мне не жить. А он, циничный и недоверчивый, к такому и придет выводу рано или поздно.