Бесприютный

– Послушай эту строчку: «Во мраке, вдов и безутешен, я бреду, князь Аквитании, чьей Башни больше нет». Все это уже было, переходим к третьей строке: «На струнах лютни онемевшую звезду», это тоже было. Дальше: «Печали Солнце Черное заменит мне». Никаких улиц, связанных с «лютней» – со струнами или без, – в Париже нет, тебе это известно. Остается «черное солнце», в тексте оно с большой буквы, вот туда-то и отправится убийца в следующий раз. Он не сможет обойти его, у него нет выбора.

– И что из этого следует? – вяло спросил Луи.

– Много чего, но все из области предположений, – с сожалением ответил Люсьен, – улицы Черного Солнца не существует.

– Тогда это магазин? Или ресторан? Или книжная лавка?

– Нет, это будет улица. Если убийца пойдет на компромисс с собственной логикой, все станет бессмысленно. Он не может себе этого позволить. Он начал с названий улиц и должен идти по ним до конца.

– Тут я с тобой согласен.

– Итак, это будет улица. Тут не может быть тысячи вариантов: есть улица Солнца, улица Золотого Солнца и улица Луны, ее вполне можно назвать Черной звездой. Луи поморщился.

– Я знаю, – сказал Люсьен, – этого недостаточно, но ничего другого у нас нет. Я лично склоняюсь к улице Луны, но надо будет проследить за всеми тремя. Нельзя пускать это на самотек.

Люсьен вопросительно уставился на Луи:

– Ты ведь сделаешь это, правда?

– Это от меня не зависит.

– Но ты расскажешь об этом в полиции? – настаивал Люсьен.

– Да, расскажу, – сказал Луи, – но вряд ли они послушают.

– Ты их убедишь.

– Нет.

– Тебе плевать на Черное Солнце?

– Я в это не верю.

Люсьен поглядел на него, качая головой:

– Ты помнишь, что на карту поставлена жизнь женщины?

– Уж кому, как не мне, об этом помнить!

– Но ты чувствуешь это не так остро, как я, – возразил Люсьен. – Помоги мне. Я один не смогу следить за тремя улицами.

– Полиция поможет, если сочтет нужным.

– Ты ведь честно расскажешь им эту историю? Без всяких дурацких шуточек?

– Обещаю. Пусть сами делают выводы, я вмешиваться не стану.

Люсьен недоверчиво посмотрел на него и направился к двери:

– Когда пойдешь?

– Сейчас.

– А ты хоть название поэмы знаешь?

– Нет.

– «El Desdichado». Что значит «Обездоленный».

– Хорошо. Можешь на меня рассчитывать. Люсьен повернулся, держась за дверную ручку:

– Сначала она по-другому называлась. Хочешь знать как?

Луи вежливо поднял брови.

– «Судьба», – отчеканил Люсьен по слогам и вышел, хлопнув дверью.

Луи стоял в задумчивости. Он чувствовал себя как атеист, желающий угодить приятелю, внезапно впавшему в мистицизм.

А потом он спросил себя, когда это Люсьен, которого интересовала только Первая мировая война, успел так много узнать о Жераре де Нервале.

Глава 24

Из-за нового убийства Луазель наверняка до ночи просидел на работе, несмотря на воскресенье. У Луи было время повидать обоих «убийц» – Секатора и Клемана. Он выслеживал этих двоих ночью ради старой Марты и будет выслеживать и дальше, если не найдет выхода. Луи становилось тошно, когда он думал об убийстве третьей женщины. Он еще не видел ее лица – и не спешил увидеть его. Он посчитал на пальцах. Сегодня было восьмое июля. Первую женщину убили двадцать первого июня, в четверг. Вторую через десять дней, в воскресенье. А третью через шесть дней. Убийца торопился. Следующее убийство может произойти в пятницу или даже раньше. В любом случае времени было очень мало.

Луи взглянул на будильник. Три часа. Он уже не мог позволить себе ходить пешком, надо взять машину. Он закрыл все три замка своего кабинета и быстро спустился на два этажа. В темном подъезде дома, открывая тяжелые ворота, он вполголоса прочел:

– В могильной темноте лишь Ты меня утешил.

Лишь очутившись на уличной жаре, он понял, что это была строка из поэмы Нерваля. …В могильной темноте лишь Ты меня утешил.… Да, точно. Но Люсьен ее не читал, она была из другого четверостишия. Наверное, из второго. Он улыбнулся, подумав о том, как странно устроена память. Он не открывал книг Нерваля больше двадцати пяти лет. Но в этой суматохе в памяти всплыл маленький отрывок, как обломок кораблекрушения. Грустное воспоминание, сказать по правде. Тут Луи подумал, что он не сможет верно прочесть Луазелю первые строки стихов, а ведь он должен сдержать слово, данное Люсьену. Он побродил в поисках книжной лавки, открытой в воскресенье, и отправился на кладбище Монпарнас.