БеспринцЫпные чтения. От «А» до «Ч»

Учитель истории на торжественном приеме в школьной столовой, закусывая компот с водкой винегретом с винегретом, порадовал Янину Сергеевну тем фактом, что именно в тысяча девятьсот тридцать седьмом году почти все организаторы революции принудительно отправились строем в мир иной. Их расстреляли как врагов народа. Ну, с революциями всегда такая неразбериха в итоге получается. Лучше не начинать.

Янина Сергеевна, наслушавшись, газетку от греха выменяла на… да-да, на копченую колбасу у какого-то товароведа-коллекционера.

Но это все мелочи. Главное, что памятник В. И. Ленину занял свое место в просторной школьной рекреации, справа и слева от него поставили большие горшки с цветами, вменив учителям, преподающим на этом этаже, следить за их поливанием. Те перепоручили все школьникам старших классов, далее задание упало к пионерам, оттуда к октябрятам, ну и, наконец, как обычно, к нянечке, убирающей за всеми. В итоге цветы регулярно засыхали. Назначались новые ответственные, но ничего не менялось, как и во всей стране.

Чаще всего гипсовый вождь видел вокруг себя лишь горшки с землей, думаю, он уже начал искать крестьян, которым бы ее отдать, но в него неожиданно прилетел резиновый мячик, и жизнь статуи развернулась на сто восемьдесят градусов.

Ленинская рекреация была значительного размера, и три семиклассника спокойно дулись в футбол после уроков, не боясь повредить статую. Но у судьбы были иные планы. Проходивший мимо громила из десятого класса, к которому прилетел мяч, со всей дури приложился и изобразил будущего Роберто Карлоса. Ракета полетела в сторону намоленного пионерами Уголка Ленина. На то он и десятиклассник, чтобы уметь испаряться, когда дело пахнет керосином. Не успел снаряд влететь в Ильича, как маг исчез. Семиклассники охнули. Статуя зашаталась. Вождь мирового пролетариата стукнулся затылком об стену и потерял голову. Без всяких Аннушек, отмечу. Пока голова летела вниз, за эти бесконечные доли секунды, футболисты стали верующими. Бог услышал детские молитвы, и голова Ленина упала в горшок с землей, да так ровно, что стала напоминать кадры из знаменитого фильма «Голова профессора Доуэля». Вождь рос из почвы весьма органично.

– Нам конец, – прервал молчание несуразный Коля по кличке Болт, – старшеклассник слился, кто он мы не видели, зато много, кто видел, что мы здесь играли. За голову Ленина нам наши оторвут. Чего делать будем?

Шесть глаз смотрели на Ильича в горшке.

– Повезло, что в горшок упал, хоть не разбился, – долговязый Костя Крынкин начал искать светлую полосу.

– Офигенно повезло! Может, пойдем прямо сейчас к Янине, сдадим целую голову, пятерку получим. Костян, какое на хрен повезло!

– Болт, ты что, тупой? Ее приклеить можно.

Крынкин вынул дедушку из так сказать клумбы, отряхнул и приставил назад. Скол был идеальным.

Петька и Болт хором выдохнули.

– Нужен клей. Побежали к трудовику!

– Дебилы, какой трудовик?! Он спросит: «Зачем клей?» или с нами пойдет, да и вообще не факт, что он у себя. Жёва нужна. Есть у кого?

– Крынкин, ты нормальный? Ты хочешь голову Ленина на жвачку приклеить?

Болт не унимался, но Костя был до предела логичен.

– Есть идеи лучше? Нет? Тогда слушай. До перемены десять минут. Здесь хоть уроков и нет, но народ будет. Пока ты там клей найдешь… На жвачке она день точно простоит, а я из дома клей завтра притащу. Вечером приклеим. У кого жёва есть?

Жёвы ни у кого не было. Но Болт почему-то мялся и смотрел в пол.

– Болт, ты чего? У тебя жёва есть и ты давать не хочешь?! – Крынкин практически кричал.

Круглолицый Болт хмуро ответил:

– Это не простая жёва. Это «Дональд».

Надо отметить, что жевательная резинка «Дональд» в советское время приравнивалась к спортивной машине сегодня. За нее продавали душу, тело и прочие человеческие активы.

– Откуда?

Двое друзей на минуту забыли про Ленина.

– Купил.

– У кого?! У Зайцева?! Ты же сказал, что у этого барыги никогда ничего не купишь.

Гриша Зайцев был настоящим анфан териблем всей школы. Хулиган, драчун и, наконец, бессовестный и беспощадный спекулянт. Папа у него работал моряком и привозил Грише всякий зарубежный яркий хлам, который, от бедности, в СССР ценили дороже золота. Много чего продал Зайцев школьникам, но ничего не было притягательнее жевательной резинки «Дональд». Я тоже до сих пор дрожу от ее запаха. А еще в ней были вкладыши, и они стоили отдельных денег. Стыдно сказать, даже у жеваной секонд-рот резинки и то была цена.

– Я Зое ее купил. Хочу гулять с ней пойти. Я две недели копил…

Парни замолчали. Чувства друга к Зое вызывали уважение, тем более все знали, что Болт из очень бедной семьи, но Крынкин набрался смелости на адекватность.

– Слушай, Болт, ты же сам сказал, если башку не прилепим, тебе не до Зои будет…

Болт огорчился еще более, но согласился.

– Ну, давайте хоть пожуем все.

Тотем разделили на троих и впали в негу. Время остановилось. Наконец Крынкин высказался.

– Ладно, хорош жевать, давайте сделаем три точки и прилепим эту голову чертову. Петька, у тебя у одного руки не из жопы. Сможешь ровно поставить?

– Давайте.