Беспутный повеса

«Прямо тщательно подготовленная живая картина», – пришла в голову лорду Эдмонду неуместная мысль. Его отец стоял спиной к нему и смотрел из окна вниз на английский парк, а брат застыл чуть поодаль возле легкого кресла, положив руку на плечо леди, которая, видимо, была его женой. Никто не пошевелился, не улыбнулся и не заговорил.

– Ну вот, Мартин, – весело объявила леди Элинор, – Эдмонд наконец вернулся.

Отец обернулся, чтобы взглянуть на сына, и лорд Эдмонд увидел, что он остался точно таким же, каким был, несмотря на прошедшие пятнадцать лет, только его волосы, прежде темные с серебристой сединой, теперь были совершенно белыми. Всегда говорили, что лорд Эдмонд похож на отца – высокий, худощавый, с узким аскетичным лицом, крупным носом и тонкими губами, его отец был образцом почтенного пожилого джентльмена.

Внезапно лорду Эдмонду вспомнилось, как его отец, прямой и неподвижный, с суровым лицом, больше походившим на маску, стоял возле кровати Дика на следующее утро после смерти сына и смотрел через комнату на дверной проем, где появился его младший сын.

– Убирайся, – процедил он тогда так тихо, что Эдмонд скорее угадал, чем услышал сказанное. – Убийца! Убирайся вон из комнаты моего сына!

Это был последний раз, когда он видел отца, и это были последние слова, которые он от него слышал.

– Сэр, – произнес он сейчас и, почувствовав, что Мэри чуть отступила от него, немного разжал пальцы, сжимавшие ее руку, а потом слегка наклонил голову, но, строго говоря, это нельзя было назвать поклоном.

– Эдмонд. – Губы отца шевельнулись почти так же беззвучно, как в то утро в спальне Дика.

– Уоллес тоже здесь, – сердечно сказала леди Элинор, – и Энн, его жена. Ты еще не знаком с ней.

Лорд Эдмонд знал, что они поженились почти тринадцать лет назад, и хотя у них была пышная свадьба, он, конечно, не был на нее приглашен.

– Он назвал меня убийцей. – Тогда Эдмонд, шатаясь, добрел до комнаты старшего брата и, не постучав, распахнул дверь. – Уолли, он назвал меня убийцей.

– А как бы ты сам себя назвал? – Уоллес стоял у окна, опершись руками о подоконник, и его плечи вздрагивали от мучительных рыданий.

Застывший и ошеломленный, Эдмонд постоял там несколько мгновений, а затем повернулся и ушел. Мать была слишком больна, чтобы принять его, во всяком случае, так сказала ее камеристка, но он слышал голос матери, когда она велела служанке не впускать его, она не желала больше никогда его видеть.

Вот так он и уехал, не взяв с собой ничего, кроме лошади, кошелька и одежды, которая была на нем.

– Уоллес. Мадам. – Лорд Эдмонд поздоровался с братом и его женой.

– Эдмонд, – ответил ему брат.

«Эта встреча нелепа», – сказал бы лорд Эдмонд, привыкший ко всему относиться с презрением и насмешкой. Однако сейчас он отнесся к ней совершенно серьезно.

– Эдмонд. – Поднявшись, Энн пересекла комнату и подошла к нему. Она была чуть полновата, как отметил лорд Эдмонд, но одета просто и элегантно. Протянув ему руку и подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза. – Я очень рада наконец познакомиться с тобой.

– И я тоже, Энн. – Теперь ему пришлось отпустить руку Мэри, чтобы поздороваться со своей невесткой.

Улыбнувшись, Энн вопросительно взглянула на Мэри, и лорд Эдмонд, положив руку на талию Мэри, снова притянул ее поближе к себе.

– Разрешите представить вам Мэри, леди Монингтон. Она мой друг. – Он бросил на отца колючий взгляд. – И это не иносказание для определения каких-то иных отношений.

– У меня и в мыслях не было предполагать что-то другое. – Красивые брови отца чуть приподнялись. – Как поживаете, леди Монингтон?

– Благодарю вас, ваша светлость. – Мэри сделала реверанс.

– Мой отец, герцог Брукфилд, Мэри. Мой брат Уоллес, граф Уэлвин, его жена Энн, – представил лорд Эдмонд своих родственников.

– Ну вот, теперь, когда неловкость первых минут миновала, может быть, мы сядем и я попрошу подать нам чего-нибудь выпить? – предложила леди Элинор по завершении официального обмена любезностями. – Не сомневаюсь, мои гости внизу часок могут сами себя поразвлекать.

И каким бы невероятным ни показалось это лорду Эдмонду, они все действительно сели и стали вести разговор на разные общие вполне безобидные темы. Они беседовали, правда, немного натянуто, но тем не менее все принимали участие в беседе. Вероятно, в этом была большая заслуга женщин. Энн рассказала о своих детях, двух сыновьях и дочери, Мэри – о Кентерберийском соборе, а леди Элинор – об общих знакомых и о погоде. Лорд Эдмонд спросил отца о здоровье, а Уоллеса – об их путешествии. А они поинтересовались делами в Уиллоу-Корте.

Все это казалось нереальным. Как они могли сидеть здесь, все трое, вежливо разговаривая об обычных вещах, если пятнадцать лет назад расстались, резко и полностью порвав прочные семейные узы? Неужели все это происходило сейчас на самом деле?