Бессердечный

— Как тебя зовут? — спросил я. Ее голос слегка дрожал, когда она ответила.

— Натали, сэр.

— Ну, Натали, сегодня ты Илэйн, поняла?

Она кивнула.

— Илэйн.

Я ухмыльнулся. Она станет забавным завоеванием.

— На колени и ползи ко мне.

Девчонка замерла. Напуганная.

— Я сказал встань на свои гребаные колени и ползи ко мне.

Она опустилась на пол — прекрасный контраст с черной мраморной плиткой — и сделала, как ей было велено. Член в штанах напрягся, когда «Илэйн» приблизилась к моим ногам и посмотрела на меня своими милыми голубыми глазами.

— Сколько тебе лет? — спросил я, она не отводила от меня глаз.

— Восемнадцать, сэр.

— Ты когда-нибудь брала член раньше? — спросил я, и она покачала головой.

— Нет, сэр.

— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Она кивнула.

— Да, сэр.

— Более убедительно.

Она кивнула сильнее.

— Да, сэр! Пожалуйста, сэр!

— Покажи мне, — приказал я. — Покажи, как сильно ты хочешь, чтобы тебя трахнул Люциан Морелли.

Я сел в свое кожаное кресло, а она стояла на коленях, не зная, что ей, черт возьми, делать. Мне это понравилось. Понравилось, как нервозность отразилась на ее стройном маленьком теле.

Она не могла сойти за Илэйн Константин, но будет весело заставить ее попытаться.

Я щелкнул пальцами.

— Иди сюда и покажи, как сильно ты возбуждена для меня, крошка.

И снова она сделала то, что ей было велено. Девчонка устроилась у меня между ног и стянула белое кружево с груди. Сладкие маленькие холмики, созревшие для укусов. Она щелкнула себя по соскам и сжала плоть. Они были маленькими. Милыми. Не такие большие, как у Илэйн Константин, но все равно жаждущие боли.

— Сядь и раздвинь для меня ноги, — сказал я. — Покажи мне, как жаждет твоя киска.

Она откинулась на кафель, сняла трусики и раздвинула ноги. Ее киска была выбрита и блестела. Милая маленькая невинная щель.

— Поиграй со своим симпатичным влажным клитором, крошка, — приказал я. — Но не смей входить пальцами.

Дрожание ее пальцев сказало мне, что инструкции были излишни. Она не стала бы совать в себя пальцы. Я сомневался, что что-либо когда-либо было внутри ее восхитительно маленькой киски.

Я видел, как в ее голове роились мысли, и было в этой крошке что-то особенное. Что-то, чего я давно не видел. Что-то, что напоминало мне об Илэйн Константин гораздо больше, чем ее белокурая красота.

Любопытство.

Девушке было любопытно.

— Поговори со мной, — прошептал я. — Скажи мне, о чем ты думаешь.

Она все еще нервничала, но в ее глазах снова вспыхнуло любопытство.

— Говорят, что ты… — она замолчала. — Говорят, что это… хорошо… что это может быть приятно…

— Кто так говорит?

— Другие девочки, — ответила она. — Они говорят, что ты делаешь больно… но они говорят, что это хорошо… говорят, что это действительно классно… — Она опустила взгляд в пол. — Говорят, что ты действительно хорош.

Я наклонился и сжал ее щеки рукой, поворачивая ее лицо из стороны в сторону. Она была красавицей. У меня уже давно не было такой красотки.

— Девушки всегда кончают со мной, — сказал я. — Отдайся мне, и я заставлю тебя кончить для меня. Обещаю, что тебе будет больно — и очень больно — но ты захочешь этого. Ты будешь умолять о большем, когда я закончу с тобой.

Любопытство разгорелось в ней еще ярче, а потом она начала растирать свой клитор.

В этом отношении девчонка не была невинной. Уж слишком умело та орудовала пальцами.

Мой рот наполнился слюной, а член начал пульсировать, пока я смотрел, как она дразнит себя, отчаянно желая погрузить в нее пальцы и растянуть ее.

— Скажи мне, что ты хочешь узнать, каково это, когда тебе делают больно и трахают, — прошипел я, и она всхлипнула.

— Я хочу этого, сэр. Пожалуйста.

Похоже, Рекс доставил мне послушную маленькую шлюшку.

— Садись ко мне на колени, — велел я, и она расслабилась, широко разведя свои ноги, когда забралась на меня.

Я спустил белое кружево ниже с ее сисек и сильно сжал их, щелкая по маленьким бусинам напряженно торчащих вершин груди большими пальцами.

— Как много ты знаешь о боли, милая? — спросил я.

Та пожала плечами.

— Немного.

— Что ты знаешь о боли?

Ее глаза были настолько искренними.

— Отчим бил меня, когда я была маленькой. Своим ремнем. Он говорил, что это сделает меня хорошей девочкой.

— Это заставило тебя почувствовать себя хорошей девочкой?

Она покачала головой.

— Нет.

У меня потекли слюни.

— Я заставлю тебя почувствовать себя хорошей девочкой своим ремнем, милая, обещаю.

У нее пересохло во рту. Я видел, как она попыталась сглотнуть.

— С удовольствием, сэр. Мне бы хотелось стать хорошей девочкой для Вас.

Я сильнее сжал ее грудь, заставив поморщиться.

— Боль — прекрасная вещь. Заставляет тело петь и возвращает к жизни. Ирония в том, что ты чувствуешь себя наиболее живым, когда вот-вот умрешь, не так ли?

В ее глазах мелькнул страх, и я рассмеялся.

— Не волнуйся, дорогая. Ты не умрешь. Сегодня ночью ты в полной безопасности со мной, даже если мне этого не хочется.

Она выдохнула. Поверила мне. Хорошо, потому что я, может быть, и самый злой человек на планете, но я не лжец.