Бессердечный

– Да, думаю, тогда уж я точно буду все знать.

Клэй опустился на коричневый кожаный диван и откинулся на его спинку.

– И как же ты намерен соблазнить ее? Взять женщину силой – это вовсе не в твоем духе и не в твоих правилах.

– Ты эксперт по части обольщения женщин. Что бы ты мне посоветовал?

Клэй расправил свое большое тело и сел прямо.

– Я бы завалил ее подарками – цветами, конфетами, красивыми безделушками. Я бы стал вывозить ее куда-нибудь, показал бы ей город.

– Она живет у меня в доме. Если об этом узнают, ее сочтут падшей женщиной, безотносительно к тому, сплю я с ней или нет. Едва ли я могу вывозить ее в свет.

Клэй задумался.

– Это справедливо, но не является неразрешимой проблемой. Я мог бы составить для тебя список мест, куда я вожу Терезу. – Речь шла о нынешней любовнице Клэя. – Есть один маленький и не очень популярный театрик в Ковент-Гардене – «Гармония». Может быть, ей понравится играть в азартные игры в одном из злачных мест на Джермин-стрит. Но пожалуй, эти места больше подходят для развлечения шлюхи, чем леди.

Услышав непристойное слово, Джастин нахмурился. Ему было неприятно так думать об Эриел.

– К сожалению, на это у меня нет времени. Послезавтра я уезжаю в Бирмингем проверить, как идут дела на моей новой фабрике. А потом…

– Возьми ее с собой. Ты знаешь, Джастин, что нравишься женщинам. Они не могут устоять перед тобой. Даже когда ты имеешь дело с менее наивными и более искушенными дамами. Предоставь ей возможность получше узнать тебя настоящего, подлинного, тебя, а не того человека, которого видят все.

Взгляд Джастина скользнул куда-то вверх, будто он мог увидеть ее комнату сквозь оштукатуренный потолок.

– Я подумаю об этом. Но, если исключить мои проблемы, у тебя ведь должна быть серьезная причина для столь позднего визита. В чем дело?

Клэй усмехнулся:

– Действительно, я заметил свет твоей лампы в окне и решил, что ты работаешь. И подумал, что смогу убедить тебя составить мне компанию и посетить мадам Шарбоннэ.

Джастин и сам об этом подумывал, учитывая настоящее положение дел и ту боль, которую он испытывал каждый раз, вспоминая о девушке наверху.

– Ладно. Дай мне минутку, я только надену плащ и присоединюсь к тебе.

– Слава всем святым! Как давно ты там не был?

– Очень давно, – проворчал Джастин, – чертовски давно.

Глава 6

Шли дни, сменяя друг друга. В ту ночь Эриел снова видела сон, и во сне она целовала красивого золотоволосого принца Филиппа Марлина. Ее руки обвились вокруг его шеи, а он легонько привлек ее к себе. Это был нежный сладостный поцелуй, нечто большее, чем легкое прикосновение губ к губам, нежное молчаливое признание в любви.

Потом этот сон потускнел, поблек. Его окутал густой туман, холодный, скрывавшийся где-то в тайниках ее сознания, и ее прекрасный принц исчез. Вместо него появился свирепый и мрачный граф, сжимающий ее в своих жестких объятиях, бесстыдно прижимающий к своему длинному поджарому телу.

– Нет, – прошептала она, начиная сопротивляться и отталкивать его, пытаясь высвободиться.

Граф держал ее крепко, постепенно привлекая все ближе к себе. Он наклонил к ней голову, нашел ее рот и поцеловал ее с такой неистовой яростью, что ее колени подогнулись. Но поцелуй не прервался, он продолжал длиться, горячий, требовательный. Этот поцелуй глубоко проник в нее, и она почувствовала, что граф поглотил ее всю, что она растворилась в нем, властном и мощном, и не способна вырваться на волю. Впрочем, теперь она не была уверена, что хочет вырваться. Она проснулась. Все тело ее сотрясала дрожь. Она содрогалась от страха и неопределенности. Кожа ее стала горячей, влажной и очень чувствительной. Этого ощущения она никогда не испытывала прежде.

Сильви пришла несколькими минутами позже и принесла известие от человека, образ которого преследовал ее даже во сне. Ее просили присоединиться к графу за завтраком в столовой, окна которой выходили в сад позади дома.

Сердце Эриел сжалось и ноги подкосились от внезапно охватившей ее слабости. Она подошла к платяному шкафу, выбрала простое платье из мягкого лилового шелка, затканного розочками, покроем напоминавшее тунику. Поспешно одевшись, она, нетерпеливо ерзая, ждала, пока Сильви не покончит с ее прической. Потом вышла из спальни и направилась вниз по лестнице. Обрывки сна, в котором граф обращался с ней столь властно и своевольно, еще всплывали в ее сознании явственно и живо, но она помнила его обещание никогда не прибегать к силе в отношениях с ней.

Он сказал, что никогда не бил девушку из таверны, и обвинил в этом преступлении Филиппа Марлина. Конечно, граф солгал. Филипп был джентльменом. Он был ее прекрасным принцем. Он никогда не стал бы выдумывать столь нелепую историю.

Но что-то все-таки грызло ее и не давало покоя. Что-то, что она заметила в голосе, в тоне графа, а возможно, она увидела ужас в его глазах, когда обвинила его в этом поступке. Но что бы это ни было, ее это мучило…