Бессердечный (ЛП)

Тогда это казалось правильным. Невозможно щелкнуть переключателем и перейти от ненависти к сладкой, чувственной любви как у Барри Уайта. (Примеч.: Барри Уайт — американский певец в стиле ритм-энд-блюз, пик популярности которого пришелся на середину 70-х годов).

Кроме того, я был слишком гордым.

Мне нужно было подкрепить свой гнев, а если бы я начал бегать за ней, это уничтожило бы все эмоции, которые я испытывал эти полтора года. Это доказало бы ее правоту, доказало бы то, что она достойна прощения. А я еще к этому не готов.

— Кстати, можешь присмотреть за Джо сегодня? — спрашивает Локк.

— Что?

Он ухмыляется.

— Она ложится спать в семь тридцать. Сегодня я встречаюсь с девушкой.

— Локк.

— Она старый друг. Ничего такого.

— Да. Конечно, друг. — Я не поведусь на это. — Чувак, я никогда раньше не присматривал за ребенком. Никогда не менял подгузники. Никогда не готовил смесь для кормления.

— Да ладно. Я позабочусь об этом перед тем, как уйду. Ретт, пожалуйста. Она та еще соня, и очень редко просыпается посреди ночи. А если проснется, то просто дашь ей бутылочку, немного подержишь на груди, и она уснет, — заверяет он меня. — Я буду дома не позднее полуночи. И все время буду на связи.

Я глубоко вздыхаю. Никогда в жизни не был нянькой, но она моя племянница, а он мой брат, и ему пришлось пойти на жертвы, чтобы стать таким отцом, которого она заслуживает. Конечно, ему помогает няня, но все его ночи и выходные посвящены Джо.

Количество свиданий сократилось более чем вдвое. Он по-прежнему продолжает встречаться с девушками, но не так часто, а Джо стала его приоритетом номер один.

— Ты часто ходишь на свидания? — спрашивает он. — Надеюсь, часто, потому что девушки здесь в Филадельфии… Уф. Горяченькие. И такие милые.

Я ухмыляюсь.

— Неа.

— Почему... черт возьми? — Он наблюдает за Джо.

— Просто не хочется. — Мне еще предстоит рассказать Локку, что я все еще повернут на Айле. Он попытается прочистить мне мозги, а я не в настроении выслушивать все это. Он не верит в то, что можно быть так повернутым на ком-то, и говорит, что нужно идти вперед, как будто этого человека никогда и не существовало. Но я не могу этого сделать.

А хотелось бы.

— Хотя, может, это и к лучшему, — говорит Локк, ухмыляясь. — Не думаю, что кто-то захотел бы... ну, знаешь... с дикобразом.

Он может обзывать меня как хочет, сколько ему угодно. Мне все равно.

— Заткнись, — усмехаюсь я.

Мы наблюдаем за тем, как Джо играет. Она время от времени поглядывает на Локка, улыбаясь ему, будто он прекраснее всех на свете. Между ними двумя так много невысказанной настоящей любви, что меня от этого знобит. Ему повезло, ведь его так любят. Впервые я хочу того же, что есть у моего брата. Чистую, безграничную любовь.

С Айлой.

Хочу, чтобы она смотрела на меня как раньше.

Хочу вернуть те чувства, которые были, когда я встречался с ней... когда ничто другое не имело значения, только мы.

Позже, когда Локк кладет Джо в кровать и вручает мне радио-няню, я бреду в свою спальню и включаю телевизор, чтобы отвлечься, одновременно просматривая контакты в телефоне.

В течение прошлых двух недель, каждую ночь примерно в это же время, я испытывал непреодолимую потребность написать Айле, чтобы признаться ей, что готов сделать все, лишь бы быть с ней. Но желание всегда проходит, когда в дело вступает мое упрямство, и я так этого и не сделал.

Но сегодня вечером я не могу перестать думать об этом. Желание написать не утихает. Может, это знак, что мой гнев рассеивается, и я готов простить ее? Не до конца уверенный, я хмурю брови, делаю глубокий вдох и пишу сообщение с двумя простыми словами — «Позвони мне» — и прежде, чем у меня появится шанс передумать, отправляю его.

Глава 44

Айла

Я очень устала, и последнее, что хочу делать сегодня вечером, это читать, но мне нужно подписать эти бумаги до завтра, к тому же, до конца книги осталось две главы. Я должна была это сделать несколько недель назад, но все эти разъезды и разборки с Реттом вымотали меня.

Сейчас я в Майами, остановилась в отеле «Фонтенбло» в номере с видом на океан. Этим вечером группа местных читателей вытащила меня выпить и потанцевать сальсу. Мои ноги покрыты волдырями, а голова все еще гудит от ликера и громкой музыки, но я отлично провела время.

Я переворачиваю книгу на следующую страницу. Здесь Рид просит Ариану выйти за него замуж и признается в вечной любви и преданности. Он дарит ей кольцо. Без бриллианта. Она бы такое не оценила. Оно обычное, из золота, и призвано символизировать вечную любовь. Их инициалы выгравированы на внутренней стороне вместе с датой их встречи.

Предложение простое и милое, потому что я представила Ретта — прежнего Ретта — который был простым и милым. Без выкрутасов. Прямолинейный. Он не делал широких жестов, потому что ему это было не нужно.

Слова на странице снова оживают, эмоции все еще свежи и так осязаемы. Радость. Грусть. Надежда, которая больше не живет в моем сердце.