Бессердечный повеса (ЛП)

Он стоял перед ней в одной рубашке, без галстука и воротничка. Низ брюк был весь в грязи. Волосы нуждались в расчёске, и в них запуталось сено, но в таком растрёпанном виде он показался ей ещё более привлекательным, чем прежде. Кэтлин неуверенно приблизилась к нему, и он замер, когда она протянула руку, чтобы убрать соломинку из его волос. Тёмные локоны были соблазнительно взъерошены, справа торчал непокорный вихор, и она едва сдержалась, чтобы его не пригладить.

– Сколько длится период траура? – удивил он её своим внезапным вопросом.

Кэтлин в замешательстве моргнула.

– Для вдовы? Существует четыре траурных периода.

– Четыре?

– Первый длится один год, второй шесть месяцев, третий три месяца, а затем наступает период, который длится всю оставшуюся жизнь.

– А если вдова пожелает снова выйти замуж?

– Она может сделать это через год и один день, хотя такое поведение порицается в обществе, исключение составляют наличие детей, или скудного дохода у вдовы.

– Порицается, но не запрещается?

– Да. Почему вы спрашиваете?

Девон небрежно пожал плечами.

– Простое любопытство. Мужчины обязаны скорбеть только шесть месяцев, возможно, потому что мы не сможем вынести ни дня больше.

Кэтлин пожала плечами.

– Сердце мужчины отличается от женского. – Его взгляд стал насмешливым. – Женщины любят сильнее, – объяснила она. – Заметив выражение лица Девона, она спросила: – Вы считаете, что я не права?

– Я думаю, что вы мало знаете о мужчинах, – мягко проговорил он.

– Я была замужем. И знаю всё, что мне необходимо. – Она подошла к порогу, но остановившись, оглянулась на Девона. – Спасибо, – поблагодарила Кэтлин и вышла до того, как он успел ответить.

Девон подошёл к дверному проёму, где она только что стояла. Закрыв глаза, он прислонился лбом к косяку и тяжело выдохнул.

Милостивый боже... он желал её до неприличия.

Девон развернулся и привалился спиной к стене, пытаясь понять, что с ним происходило. Им овладело губительное чувство эйфории. Он подозревал, что пережил своего рода преображение, после которого уже нет пути назад.

Он ненавидел, когда женщины плакали. При первом же признаке слёз, он сбегал, как заяц, которого преследуют гончие. Но как только он обнял Кэтлин, его мир, прошлое, всё, в чём он был когда-либо уверен, в одночасье, перевернулись с ног на голову. Она потянулась к нему не в порыве страсти или страха, а из простой человеческой потребности в духовной близости. Его будто громом поразило. До сих пор никто не искал у него утешения, само это действо казалось намного интимнее, чем самый пылкий сексуальный акт. Он ощутил, как вся его человеческая сущность откликнулась на призыв Кэтлин, в момент их нежного и простого единения душ.

В голове царил полный беспорядок. Его тело все ещё горело огнём от воспоминаний о том, как Кэтлин сидела на его коленях. Прежде чем она полностью пришла в себя, он поцеловал её в бархатистую щёку, влажную от солёных слёз и летнего дождя. Ему хотелось снова её поцеловать, зацеловать с ног до головы и заниматься этим часами. Хотелось, чтобы обнажённая и измождённая, она очутилась в его объятиях. Учитывая весь его опыт, физическое наслаждение утратило для него всякое очарование новизны, но теперь он так сильно хотел Кэтлин Рэвенел, что это его шокировало.

«Что за отвратительная ситуация», – разозлился он. Разрушенное поместье, истощённое состояние, и женщина, которую он не может заполучить. Кэтлин будет находиться в трауре в течение года и одного дня, и даже после этого останется для него недосягаемой. Она никогда не опустится до того, чтобы стать любовницей, а после того, что ей пришлось пережить с Тео, она не захочет иметь ничего общего с ещё одним Рэвенелом.

Размышляя, Девон подошёл подобрать сброшенный на пол пиджак. Натянув его на плечи, он побрёл из седельной комнаты к стойлам. В дальней части здания разговаривали двое помощников конюха, подметая пол. Заметив его присутствие, они сразу же замолчали, и теперь Девон слышал только шорох метлы и скрежет лопаты. Некоторые лошади смотрели на него с любопытством, в то время как остальные не проявляли никакого интереса.

Продолжая непринуждённо продвигаться дальше, Девон подошёл к стойлу с арабским скакуном. Асад повернул голову, чтобы посмотреть на Девона, и напряг морду, выражая беспокойство.

– Не надо волноваться, – пробормотал Девон. – Хотя никто не станет тебя винить за то, что ты морщишь нос при виде Рэвенела.

Асад переступил с ноги на ногу и нервно взмахнул хвостом. Он медленно подошёл к передней части стойла.

– Смотрите в оба, милор’. – Откуда-то из-за спины послышался голос Блума. – Малец кусается, может хорошенько цапнуть, если не знает вас. Он предпочитает компанию барышни.

– Что говорит о твоём здравом уме, – сказал Девон коню. Он протянул руку ладонью вверх, как до этого делала Кэтлин. Асад осторожно обнюхал Девона. Его глаза наполовину закрылись. Шевеля ртом, он покорно опустил голову и уткнулся мордой Девону в руки. Девон улыбнулся и потрепал коня по голове с обеих сторон. – Да ты красавец.