Бессердечный принц. Раскол (СИ)

Он шарахнулся в сторону, чисто по инерции. Но все равно приятно, так что я не удержался от торжествующего цоканья. Ни ненависти, ни злости не появилось в искаженных чертах, зато прекрасно вспыхнули в глазах. Кузен молча проглотил обиду и опустил голову, чтобы скрыть взор, полный ярости.

— Конечно, ваше императорское высочество.

Дальнейшее пребывание в компании тетушки стало обременительным, поэтому я сослался на дела и отсутствие завтрака. Быстро убрался из зала, провожаемый взглядом от любопытной мавки Олёны, затем поспешил в свои покои. В кабинет, где меня ждала еда, вино и Ольга.

Последняя, кстати, при моем появлении даже не шелохнулась. Как сидела в кресле каменным изваянием, так и осталась в нем, пока я не подошел ближе.

— Опять рылась в моих бумагах?

Ни капли вины, ни грамма покаяния. Поза изменилась, Ольга закинула ногу на ногу, игнорируя все нормы этикета, и сцепила пальцы в замок. Потрясающая выдержка. Она даже бровь приподняла, словно ждала пояснений следом за обвинениями. Потом похлопала ресницами и изобразила светскую дурочку.

— Я всего лишь принесла документы по заводу, которые ты просил не далее как вчера, — поморщилась Ольга. — Поискала нужную папочку, но они ведь все такие одинаковые.

Мой взгляд уперся в лепнину на потолке. Стерва. Настоящая. Лживая. Дрянь.

— Когда-нибудь я прикажу бросить тебя в тюрьму.

— И меня объявят жертвой политического произвола, — Ольга накрутила на указательный палец локон, затем стрельнула взором на ворот моей рубашки. — Где же галстук, ваше императорское высочество? Забыли в спальне?

Ах, вот оно что. Стало ясно, откуда чрезмерная дерзость и желание довести меня до белого каления. Ни одного намека не сделано, зато сколько всего мне рассказал ненавязчивый подтекст в ее кроткой улыбке.

Я прислонился к краю стола рядом с Ольгой. Кончик ее сапога острым носом упирался мне в брючину и пачкал ее. Тоже своего рода намек.

— У нас разве какие-то договорённости на сей счет, княгиня?

Она с показным равнодушием стряхнула пылинку с юбки своего коричневого платья.

— Это работает в обе стороны, ваше императорское высочество? — ледяным тоном уточнила Ольга.

Оставив риторический вопрос, я протянул руку и стиснул ее ладонь, когда она аккуратно схватилась за мои пальцы. Дернул изо всех сил, услышав короткий вскрик, после чего прижал Ольгу к себе. Придержал за поясницу, затем погладил шелковую ткань наряда, устало вздохнул и уткнулся носом в изгиб ее шеи.

Ловкие пальцы зарылись в волосах у меня на затылке.

— Твоя танцевальная карточка уже полнится от имен юных прелестниц, готовых на все ради вальса с наследником престола? — промурлыкала Ольга спустя целую минуту.

Впервые за утро мне по-настоящему стало смешно.

Глава 41. Ольга

Мои чувства изначально были обречены.

Никаких иллюзий насчет особого отношения цесаревича, я никогда не строила. Всегда понимала, где мое место в его шахматной партии. Я догадывалась, что срок, отведенный мне в игре, весьма короток. В лучшем случае меня ждало безбедное будущее в каком-нибудь тихом и провинциальном городке Европы. А в худшем — смерть.

Современные воительницы за женские права назвали бы мои эмоции Стокгольмским синдромом. Эдакой психологической привязкой к лицу мужского пола, подавшему во мне попытки к сопротивлению.

Возможно, так оно и есть. Я просто стала жертвой обаятельного манипулятора, поэтому помогала ему во всех начинаниях, шпионила и доносила. Играла роль его любовницы на публике, а потом также самозабвенно отдавалась в постели. Наша связь крепла, так быстро, что с каждым днем мысль о вероятном расставании доводила до исступления и побуждала не самые лучшие качества.

Ревность, ярость, бессилие, ненависть — все то, что я не имела права испытывать к наследнику престола. Потому что он не принадлежал мне. Он даже себе не принадлежал, лишь своей стране и народу.

— Ты сегодня очень красивая.

Я улыбнулась, наслаждаясь тем, как крепко его руки сковали шею. Подушечки больших пальцев прочертили на коже контуры, будто Алексей фиксировал мое лицо не только визуально, но и через осязание. В серых льдинках его радужки по-прежнему не отражались эмоции, а под ладонью не билось сердце. Однако ласковые прикосновения доносили смысл лучше всяких слов или взглядов.

— Только сегодня? — поддразнила я.

— Всегда.

Шумно вздохнув, я уперлась лбом в его грудь. Почему-то запах сигарет немного развеселил, ведь он как бы намекал на хулиганский огонек внутри этой неприкасаемой статуи, чья каменная выдержка порой выводила из себя. Я потрогала на ощупь гладкую ткань пиджака, затем поскребла ногтем белоснежную рубашку и прикрыла глаза.

— Я устала, Леш, — вдруг призналась невпопад. — Очень-очень устала.

— Знаю, — все также тихо и равнодушно откликнулся он.

— Если я попрошу, больше не прыгать под пули, ты же меня не послушаешь?

— Сказала та, кто игнорирует мои приказы с момента нашего знакомства.

— Преувеличение — болезнь всех аристократов с императорской фамилией? — я подняла голову и посмотрела на Алексея.

— Исключительно Романовых.