Бессердечный (СИ)

Дамочка аккуратно расправила смятые бумаги с подписями и печатями, удостоверилась в их подлинности и вернула Дэни.

— Кстати, — девушка решила выложить свой главный козырь, чтобы уж наверняка убедить собеседницу, — моя старшая сестра — калека, и я десять лет жила с ней и помогала, выхаживала, всё такое... Было трудно, но мы справились, и теперь через три месяца она выходит замуж.

Фотографию сестры она показала в последнюю очередь, на что хозяйка понимающе кивнула.

— Меня удовлетворяет твоя работа в волонтёрах, это впечатляет. Если мы придём к единому соглашению, всё пройдёт хорошо.

— Если придём?

Дамочка так странно улыбнулась, Дэни и не уловила того момента, когда они перешли к чему-то большему, личному.

— С моим сыном довольно тяжело справиться, как я уже дала понять. Так было и до трагедии, а теперь... Ты должна быть терпимой и упрямой, какой никогда не была ни с одним пациентом.

— Ну, я постараюсь. И я не боюсь трудных людей. В этом можете не сомневаться.

***

Пока они вместе поднимались на второй этаж по той самой лестнице, скрепящей каждой ступенькой под ногами, Филч в своей привычной манере давала Дэни очередные указания:

— Все колющие, режущие предметы нужно сдать. Если есть украшения — сними их, пожалуйста.

Ничего из перечисленного у неё не имелось, по крайней мере на тот момент. Коридор на втором этаже казался совершенно пустым и холодным: четыре двери подряд, все с замочными скважинами; прямо картинка из триллера про псих-больницу.

Они остановились напротив последней двери, хозяйка подала девушке медицинский респиратор, не забыла надеть свой, только потом открыла дверь и пропустила Дэни в комнату.

— Здесь ничего не трогай, пожалуйста. Только с моего личного разрешения.

Дэни не ожидала переместиться из домашней обстановки в обстановку госпиталя. Она оказалась в комнате, идеально оборудованной под больничную палату. Единственное окно здесь — окно напротив двери — было закрыто широкими жалюзи, так что соблюдение одного из главных правил нахождения здесь, а точнее, как можно меньше света, было строго отмечено полумраком.

Благодаря тусклому свету лампы, креплённой прямо над косяком двери, Дэни разглядела широкую койку у правой стены, окружённую бледно-голубой шторой и оборудованную автоматическим подъёмом спинки, рядом с койкой — тележку с медикаментами, медицинскими приборами, накрытыми белой тканью, а напротив — белый, как и всё здесь, огромный шкаф.

Хозяйка прошла вперёд, оставив немного загруженную увиденным Дэни у двери, обошла койку, зацепив штору и потянув её за собой, чтобы открыть, наконец, пострадавшего парня гостье. Вот тут девушку уже не могло ничего удивить, мумию она видела и по телевизору раньше. Вернее, сейчас она успокаивала себя этой мыслью, глядя на забинтованого с головы до пят человека, лежащего на постели под белым покрывалом. Из-за всех этих бинтов Дэни не видела его лица, что и требовалось ей для понимания всей ситуации: он действительно сгорел, теперь ожоги покрывали его голову, лицо, руки, огонь сжёг волосы...

— Я до сих пор верю в то, что его погубила страсть к музыке, — сказала вдруг дамочка приглушённым из-за респиратора шёпотом. — Он всего себя отдавал группе и творчеству. Если бы он не был в тот день в офисе...

В тишине послышался тихий всхлип, и Дэни вежливо промолчала, продолжив глазеть на забинтованного мужчину. Она не знала ни его, ни эту его группу. Видимо, просто не судьба. Дэни вдруг подумала о том, как долго ей придётся работать с ним, судя по всему, он был тяжёлым случаем: ей придётся ухаживать за ним, быть внимательной и терпеливой, выучить новые препараты, лекарства, возможно, даже самой раздевать его, и тому подобное. Видимо, цена за подобные услуги просто ослепила её, и жажда расквитаться со всеми, кому она задолжала крупные суммы денег, дезориентировала её. А нужно ли так истязать себя ради денег? Кажется, она сама себя обманула.

Женщина проверила показатели на аппаратуре рядом с койкой, с минуту прислушивалась к дыханию сына, и только потом они с Дэни покинули комнату. Уже оказавшись в холле, хозяйка сняла респиратор, забрала второй у девушки и учтиво поинтересовалась:

— Ты немного не этого ожидала, верно? Я вижу, ты растеряна. Ничего, ты не первая, кто пришёл сюда с иными представлениями.

— Мне очень жаль вашего сына, — Дэни настойчиво подавила желание сбежать отсюда как можно скорее, — но сейчас я действительно не знаю, нужно ли мне это.

Хозяйка понимающие кивнула, и лёгкая улыбка тронула её губы. Лишь бы не обидилась, подумала девушка, получилось и так жутко неловко.

Одевшись и уже приготовившись уходить, Дэни остановилась у входной двери, повернулась к женщине и спросила:

— У меня ведь есть немного времени подумать?

— Я сообщу, если вакансия окажется занята.

Вот так. Никто тебя ждать не будет, а на что ты рассчитывала? Два часа в день нянчить больного мальчишку, который оказался вовсе не мальчишкой, а взрослым парнем с состоятельной, строгой мамашей за его спиной, и за это получать деньги?