Бесштановый переворот (СИ)

Нет, конечно же, тетенька ничего себе. Очень даже вполне. Но, видели и получше. А уж моей принцессе и в подметки не годится. Мысленно-то я попытался абстрагироваться от ситуации, мол, не фига реагировать на столь откровенную демонстрацию. Но человек — конструкция весьма сложная, и какая-то глубинная обезьянская составляющая организма начала откликаться на зрительный образ. Ведь, как не крути, а голая женщина — есть голая женщина, тем более на расстоянии вытянутой руки. И без того тоскливо, а тут еще и физиологический дискомфорт.

Поняв, что просто так в покое меня не оставят, и по любому придется отбрехиваться, я провякал (по другому мой фальцет и не назовешь):

— Зато Господь меня другим наградил. Я невеста!

— Чего? Невеста? И где ж такой идиот выискался? При таких данных надо быть как минимум дочкой олигарха или министра, чтобы жениха заполучить.

— На небесах выискался. Я невеста Господа нашего. Постриг собираюсь принять. В монастырь ухожу.

Грех, конечно. Но в фильмах неоднократно видел, как мужики монашками прикидываются, и ничего, никакой кары небесной, ни по сценарию, ни по жизни. Да и интересно было посмотреть на рожу прилипучей мадамы, когда она сообразит, что бога идиотом назвала. А то, не смотря на внешний антураж, претендующий на светскость местного масштаба, мол, дама, салон, из нее так и перла склочная базарная баба.

— Ух, ты! Правда что ль? — Увы, опровергая расхожее мнение о тупости исключительно светловолосых барышень (а моя вынужденная собеседница являлась жгучей брюнеткой), мадам даже не въехала, что только что совершила словесное святотатство. Она взяла пластиковый стул и уселась напротив, чтобы лучше меня видеть, ну, и чтобы я ее лучше видел. Ее товарки, также обе темненькие, уселись по бокам от своей предводительницы. Такой узкий кружок у нас организовался. — Как интересно! Давай, рассказывай! А правда, вы там в монастырях все лесбиянки?

Я закатил глаза в потолок. Пот выступил без всякой парилки. Это ж надо, окружили, блин! Три практически абсолютно обнаженные молодые (все явно до тридцати) женщины сидят рядышком, до любой рукой подать в прямом смысле, ожидают от меня сведений интимно-нетрадиционного характера. Интересно, на сколько меня хватит? Внутренний ехидный голос подсказывал, что дело закончится чем-то типа: «Девки, фокус-покус!». С последующим принятием раскрепощенной позы. Я уже начал понемногу озираться, дабы убедиться, что поблизости нету каких-нибудь острых твердых углов, а то шарахнутся в разные стороны, кто-нибудь поскользнется, да темечком приложится. Убийства по неосторожности мне еще не хватало.

— Не стесняйся! Рассказывай. Здесь все свои! — Мои косяки по сторонам были восприняты проявлением ложной скромности.

Подмога поспела с неожиданной стороны. С невероятной. За секунду до рокового фокуса-покуса. Мне на выручку пришла (опять-таки в опровержение стереотипов) блондинка. Та, что выйдя из парилки сразу бултыхнулась в бассейн, а затем, ополоснувшись под душем, подошла. Я же боковым зрением фиксировал все перемещения в помещении, тикать-то после исполнения номера оригинального жанра надо было.

— Отстаньте от девушки. Видите, не хочет она с вами общаться. Совсем бедную в краску ввели.

Не смотря на то, что блондинка была однозначно моложе остальных посетительниц салона, что-то около двадцати, говорила (да и выглядела) с явным превосходством и без какого-либо уважения. Как старшая. Может, девушка занимает более высокую ступень в местной иерархии? Не до того. Подошедшая длинноногая бестия ведь тоже не удосужилась хоть что-нибудь на себя накинуть. Так что «бедная девушка» краснела и пыхтела совсем не от стыда, а от всяческих выпирающих последствий лицезрения неприкрытых красот.

— Да, ладно, Тань! Интересно же. — Брюнетка ни в какую не желала угомониться. — Когда еще придется пообщаться с монашкой, да еще в такой непринужденной обстановке?

— Наташ, а вдруг это и не монашка вовсе, а совсем даже наоборот?

Капец. Расколола. А я-то уже начал надеяться, что это подмога, и все обойдется. Увы, чудес не бывает. Пора фокус-покус показывать. Потому как быть разоблаченным и самому разоблачиться — две большие разницы. По крайней мере в моральном плане.

— Как это наоборот?

— А вдруг она не монашка, а ведьма? — Ох, молодца! Опять успела за мгновенье до. — Сглазит или нашлет на тебя порчу за излишнее любопытство, сыпью вся пойдешь, либо, того хуже, силиконовые имплантаты полопаются.

Подействовало. Да еще как! Всех троих мадамов, как ветром сдуло. Лишь Наташа пробурчала: «Брешут всё! Натуральная я».

Чудны дела с верой и суевериями. Дама назвала бога идиотом, и ничуть не запарилась по этому поводу. Ладно, пусть она и не поняла, что ляпнула. Но приставать со скабрезными расспросами к служительнице Господа, ведь также оскорбление Всевышнего, хоть и косвенное. И ничего. Но стоило упомянуть про сглаз с порчей, шарахнулась, как черт от ладана.