Бессилие и ужас в театре кукол (СИ)

Эти размышления заставили его разозлиться, а злость прибавила сил. Хрипя и рыча, он снова встал на четвереньки и пополз наверх. Останавливаться приходилось каждый час, и Нечто постепенно нагоняло его, так что Марк паниковал всё больше и больше. Параноидальный страх заставлял его делать перерывы всё меньше и ползти всё дольше, не жалея себя. Через десять часов его руки измученно дрожали, налились алым цветом и даже слегка разбухли. Ещё через десять часов он перестал чувствовать усталость, но видел, как страдает и ломается его тело. Помимо прочего, ещё и сон атаковал юнца с твёрдым намерением заставить его считаться с ним, но этот юнец попросту отмахнулся от наваливающейся сонливости и упёрто пополз дальше, оставив Морфея в возмущённом недоумении.

Двое суток полз он наверх, и не было в нём никакой надежды, как и прочих человеческих чувств: одна лишь упёртость держала свои позиции в его голове и не желала сдаваться под напором измождения, голода и боли. Даже сам мальчик уже давно в тайне от самого себя желал потерять сознание и провалиться прямиком в пасть монстру, следующему за ним. Чтобы умереть вот так, незаметно для самого себя и расслабленно. Он мечтал об этом, но не признавался. Да и телом его правила упёртость, так что выбора не было: лишь ползти вверх и никаких «но». Последние три часа пути он вовсе не останавливался ни на секунду, потому что Оно подобралось к нему настолько близко, что ещё один привал, и он — Марк — сможет увидеть Его. Конечно, мальчик не мог допустить подобного! И без того он слышал бульканье разбухшей, налившейся гноем плоти, нескончаемые завывания будто бы умирающего, скрип волосатой кожи, трущейся о стенки туннеля, и кряхтящий, нечеловеческий смех. Всё это единым комком мерзости и отвращения следовало за ним. А увидеть это существо было бы совсем нестерпимо. Быть может, от одного его вида Марк бы окончательно рехнулся. Именно поэтому он больше не останавливался и просто пёр вперёд до тех пор, пока прямо перед его носом не встала стена. Он взбирался, опустив голову вниз, дабы мышцы шеи не тратили лишние капли выносливости и сил на бесполезное поддержание её в прямом положении, так что не увидел приближающегося тупика и просто врезался в него макушкой. Подняв взгляд, мальчик увидел: это конец пути.

Прикрыв глаза, Марк чуть качнулся вбок, затем чуть вперёд и уже собирался было рухнуть на пол, мгновенно заснув и сдавшись, но всё пошло не по плану. Он уже стал сгибать руки и закрывать глаза, как вдруг стена разверзлась. Подобно рту, она широко раскрылась, а за ней — небо. Бурое, заполненное грозовыми тучами, что налезают друг на друга и копошатся там, как в ведре, погоняемое шквальным ветром и будто бы имеющее щупальца — небо. А ниже, в нескольких метрах над юношей, стеклянная крыша, в которую паутиной вцепились ржавые железные балки.

Марк чуть разомкнул высохшие и дряблые губы, собираясь что-то сказать, но не сумел и всего лишь измученно хмыкнул. С трудом заставив одну из рук оторваться от слизи, он стал тянуть её вверх, морщась от ноющей боли, что, подобно ряби на воде, разливалась по его телу. Мальчик шипел и, ничего не видя за проступающими на глаза слезами, пытался зацепиться пальцами за край туннеля, дабы подтянуться и наконец-то выбраться из этой бесконечной ямы. Ему удалось. Однако времени было потрачено столько, что ещё чуть-чуть и Оно выползет на свет. Одна только мысль об этом вызывала у Юмалова отвращение. Медлить было нельзя. Поэтому он скомкал всю оставшуюся силу воли и направил её во вторую руку. Оживившись, та тоже устремилась наверх. В этот раз было быстрее: пальцы скользили по поверхности первой руки, пока не нащупали выступ. Оставалось лишь подтянуться. Марк поторопился и попытался сделать это рывком. Руки сорвались и мальчик на метр откатился назад. Из его, казалось бы, давно уже умершего горла донёсся испуганный крик. Почти сомкнутые глаза вмиг раскрылись и налились слезами. Кончиками пальцев ног он ощутил странное пощипывание. Казалось, что это волоски, торчащие из жирной кожи монстра, щекочут его ноги. Если он помедлит ещё хоть секунду, то случится нечто ужасное. И к Марку вдруг пришло осознание: это будет не смерть! Поняв это, он пришёл в ещё больший ужас, чем раньше. Этот ужас ворвался в его грудь и панически заколотил по сердцу и ребрам, заставляя организм двигаться. Торопливо и неуклюже мальчик пополз вперёд. За поразительные десять секунд он прополз целый метр и снова ухватился за дыру. Но тут Марк ему подумалось, что там — снаружи — что-то странное, а именно его руки сжимали ни что иное, как бархат. Да и почему он видит небо? Уклон ведь совсем небольшой был, а сейчас кажется, будто он глядит наверх из колодца.

— Да-а плевать! — зашипел он истошно сам на себя и подтянулся.