Бессилие и ужас в театре кукол (СИ)

— А я, — начала учитель физики, — всегда говорила, что все талантливые люди — обязательно личности неприятные. Во-о-от! Чтобы что-то хорошо делать, надо быть подонком. Вот и Марк… видите, какой он талантливый? Это всё потому, что он очень неприятный ребёнок, не имеющий в душе своей и капли добра, совсем не понимающий других людей. Вы все́, — она сделала сильный акцент на слове «все» и даже подняла кверху указательный палец, — мои ученики, очень талантливые, я должна заметить! Вообще в наше время очень много талантливых детей, все́ дети талантливые. Талант на таланте, блядь…

Весь этот разговор был до такой степени нелеп и невыносим, что Марку срочно пришлось искать способ отвлечься от него. И он решил, по глупости своей, снова активировать способность. Поначалу всё было точно так же, как утром: весь класс вывернуло на иную сторону и заполнило густым туманом, после чего в нос ударил мерзотный запах. Спустя пару мгновений пелена стала спадать вниз, и мальчик смог рассмотреть, как выглядели «другие» версии его учителей. Та старушка, что принесла его работу, превратилась в безжизненную мумию: совсем мёртвую и ничем не похожую на живого человека, ничем не выдающую свою обыкновенную живость, которая мальчику всегда казалась какой-то восковой. В целом всё выглядело так, будто кто-то ограбил музей и принёс в класс древнею мумию. Сначала Юмалову это показалось даже забавным, а затем что-то надавило на его горло и тоска ударила по глазам, заставляя их намокнуть: эта женщина постоянно куда-то бежит, пытается успевать жить и за себя и за других, а внутри давно мертва. В сущности, эта несчастная душонка лишь носит на спине свой же труп, вот и всё. А вот учитель физики напротив стала ещё толще, чем была в реальности: она превратилось во что-то похожее на гигантскую личинку с детским лицом и маленькими-маленькими глазками, в которых стояли слёзы и гной. Вдруг эта зелёная личинка размером с гиганта дёрнулась, со скрипом повернула свою голову в сторону юноши и посмотрела на него, сквозь слёзы, таким жутким и ненавидящим взглядом, что Марк вздрогнул.

Тем временем действие способности уже подходило к своему окончанию. Из-за этого, своей дрожащей и длинной лапой, мальчика стало дёргать за плечо любопытство, и подпрыгивало, подпрыгивало за его спиной. Ой, как же оно хотело, чтобы он повернулся и посмотрел на класс, но нет — он испугался. А спустя секунду: всё, действие способности окончилось, мир вернулся в нормальное состояние. Он выдохнул и едва устоял на ослабевших ногах.

Далее же урок проходил очень скучно и буднично, разве что на одной из перемен Марк услышал, что Юля, про которую вчера болтала вся школа, удавилась. Более ничего интересного не было, и Марк умирал со скуки. Сидя за партой и зевая, мальчик смотрел в окно и тихо шептал:

— Вот хорошо тебе, ты можешь просто написать: «Он просидел на уроках ещё три часа, а затем пошёл домой» — и продолжить своё повествование, а мне — сиди тут и мучайся…

Он просидел на уроках ещё три часа, а затем пошёл домой, но на выходе из школы его поджидала парочка школьников постарше. Один из них с улыбкой посмотрел на Марка и произнёс: «Ну здравствуй, крашеное чепушило». Марк не знал, что значит чепушило, но знал, что его выкрашенные в яркий цвет волосы никому не нравились от слова совсем, впрочем, он только потому их и носил, что их вид бесил окружающих. Никак не отвечая на оскорбление, Марк подошёл к парню и, слегка наклонив голову, заглянул в его веснушчатое лицо. Тот удивлённо нахмурился, чувствуя что-то не ладное, и сделал шажок назад. Марк же глубоко задумался: «Чего мне их бояться, если весь этот мир ненастоящий? Почему я вообще должен что-то чувствовать, если всё вокруг не более чем какой-то картон? Да и не просто картон, а лишь воображаемый картон!». Подумав так, он отклонил голову назад и смерил парочку взглядом. Затем почесал подбородок и вобрал в полость рта слюны. Плевок, словно белая перчатка, влетел в лицо одного из парней. И пока никто не успел осознать произошедшее, Марк бросился наутёк!