Бессилие (СИ)

Директор наклонился к свертку в большой корзине, в которой спали двое прелестных детей. Один ребенок был явно старше другого. В их маленьких ручках были зажаты небольшие серебряные медальоны, а у более старшего виднелась из свертка наспех написанная записка, которую ту намертво сжимала в своей руке.

— Ладно, Хагрид, иди… — торопливо произнес он. — Иди, иди… — И великан скрылся в ночной тьме.

— Значит, — директор размашистым шагом подходил к двери дома на Тисовой улице. — Вас двое… И вы выжили… Ну, что же…

Он положил корзинку с двумя детьми на пороге. Быстро положил меж ними толстое письмо и, более не оглядываясь, поспешил удалиться…

Шрама на лбу Гарри Поттера не было…

***

(Прошло 9 лет)

— … не трогайте мою сестру! — крикнул маленький ребенок, загораживая собой дрожащую с ног до головы рыжеволосую и зеленоглазую девочку десяти лет.

— Она не твоя сестра, крысёныш! Прочь! — рычит дядя Вернон на паренька.

Удар — и мальчик отлетает к стене, а девочка жмется в углу. У Гарри Поттера, коим и был отлетевший к противоположной стенке, было худое лицо, острые коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли Дурсль сломал их, прицельно ударив Гарри по носу. Девочка была худа, с рыжими волосами и ярко-зелеными глазами, и выглядела бы довольно симпатично, если бы не была одета в старые, давно потерявший свой приличный вид вещи.

Гарри как можно быстрее вскакивает на ноги и снова загораживает девочку, несмотря на шум в голове.

— Не смей трогать Таню!

Дядя Вернон мрачно окинул взглядом девочку:

— Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. Сам вызвался… И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально. А с тобой, маленькая дрянь, — пригрозил дядя Тане, — я еще поговорю…

Он вышел из комнаты. Таня почти сразу кинулась к Гарри, который оседал на пол — в ушах от удара наотмашь противно звенело.

— Я сейчас принесу воды… — девочка хотела выйти из комнаты, но мальчик удержал ее:

— Не нужно… Я в порядке.

Он сел и выпрямился, потирая виски.

— Господи, — выдыхает Таня, — поскорее бы это все кончилось!

Оба вот уже десять лет как жили у Дурслей, терпя всяческие лишения. Их обоих подкинули под дверь в день смерти Лили Поттер и Джеймса Поттера, родителей Гарри. Если Гарри Поттера, приходившегося им кузеном, они еще терпели, то Таню Гроттер не выносили на дух. У обоих были надеты на шею медальоны с которыми их нашли — Дурсли так и не смогли отобрать и открыть. Таня знает, что ее родители, как и родители Гарри погибли, но только для нее их смерть была теперь вечной тайной. А Дурсли жестоко говорили Гарри, что его родители погибли в автокатастрофе.

Но сейчас у них была одна главная тайна на двоих. За Таней прилетели, и она вот-вот должна была отправиться в магическую школу Тибидохс! Гарри, почему-то, не был упомянут и, несмотря на все просьбы Тани к Ягуну (тайно прилетевшему за ней) взять и Гарри с собой, он отрицательно мотал головой, говоря, что брату Тани там нет места. Ягун пригнал с собой и контрабас ее деда, Феофила и отдал ей магическое кольцо ее отца, Леопольда.

Гарри долго в это не верил, но Таня продемонстрировала свое магическое кольцо, показала одно заклинание, и он поверил ей, поверил в магию, и дико обрадовался за сестру.

Но к радости Тани примешивалась и грусть. Она не хотела расставаться с братом. Ведь неизвестно теперь, когда они оба встретятся…

— Тебе чуть-чуть осталось, — с грустной улыбкой произнес Гарри, — сестренка…

Таня обвила его руками.

— Я никогда тебя не забуду, братик, — шепчет она тихо-тихо ему в ухо обжигая горячим дыханием. И все из-за того, что тетя Петунья прошла мимо этой комнаты. — Мой любимый братик…

Гарри утыкается ей в шею и по-детски сопит. В ее душе нарастает теплое чувство.

— Братик, — шепчет она, — брат…

***

Адский день, иначе День Рождения Дадли Дурсля кончился. Оба — мальчик и девочка послушно легли в своих комнатах — девочка наверху, в запружённой сломанными игрушками комнатке, куда едва втиснулась старая кровать, а мальчик улегся на матрасе в чулане, где была его комната.

Ночью темно. В эту ночь звезд не видно.

Таня почти на пределе. Она даже плакала, только тихо (чтобы ее не услышали). Ее сердце разрывается между двух огней: оставить Гарри у Дурслей на истязание и улететь в школу или не улетать в школу и остаться с ним, терпя их. Но Баб-Ягун уже все ясно сказал: он улетит только с ней, а Гарри придется остаться…

Она, не выдержав, колдует («Пундус храпундус!») и погружает Дурслей в сон. Потом бежит вниз, к чулану, где была спальня Гарри и стучит, барабанит в дверь.

Мальчик, по-видимому, не спал. Он открыл сразу. Девочка увидела, что он одет.

— Я улетаю, — проговорила Таня, отбросив волосы со лба. В ее глазах стояли слезы. — Я улетаю в Россию… Я пришла попрощаться…

— Знаю, — тихо ответил мальчик, надевая свои склеенные очки. — Счастливого… Счастливого…