Бессильная

Странно думать, что та самая сила, которую Глушитель использует для подавления моих способностей, все же является моей силой.

Цепляясь за способность Глушителя, чувствуя, как она наполняет мое тело, я бросаю ее обратно в него.

Его глаза расширяются от внезапного ощущения собственной силы, сражающейся с ним. Он не был готов к этому, не ожидал этого. Он потерял бдительность.

Только Глушитель может победить Глушителя.

И именно это я и делаю.

Я побеждаю его его же способностью.

Груз его силы сваливается с моих плеч.

А затем я поглощаю их в пламени.

Глава 63

Пэйдин

Крики наполняют воздух. Глушители охвачены пламенем, и от запаха горящей плоти у меня начинается рвотный рефлекс.

Глушители катаются по песку, пытаясь задушить пламя, лижущее их кожу и сжигающее одежду. Их удушающая тишина над участниками поединка нарушилась, выпустив их на свободу.

Я до сих пор не могу понять, как это произошло, как Кай внезапно вырвался из-под контроля Глушителя и взял на себя двойную способность Китта. Его огненная вспышка, его жестокая атака вновь повергли всю арену в хаос. Мой взгляд устремляется на трибуны, где толпа начинает оттеснять Сопротивление, и начинается борьба.

Имперцы внезапно вливаются на арену, чтобы присоединиться к бою, и я потрясен тем, как быстро их стало так много. Я кручу головой по сторонам, понимая, что число фигур в черных масках уменьшается.

Мы не ожидали этого. Мы не были готовы сражаться и проиграть.

Мне нужно убираться отсюда. Сейчас.

От одной мысли о бегстве в такой момент у меня сводит живот, но будущий король знает, что я сделал. Эта мысль проносится у меня в голове, пока я осматриваю арену в поисках его. Сейчас он протискивается сквозь толпу, собравшуюся вокруг стеклянной коробки после того, как они одолели Сопротивление и разбежались со своих трибун. Пламя лижет его руки, он сражается со всеми, кто приближается к нему.

Кай бежит к нему, его движения точны, безупречны, он валит членов Сопротивления направо и налево. От этого зрелища мне становится плохо. Я понятия не имею, где находится Джекс, но, заметив в море людей короткие бордовые волосы, я сразу же понимаю, что они принадлежат Энди.

И ради нее Блэр повезло, что я не могу ее найти.

О, но я найду. И мне понравится убивать ее.

Я поднимаюсь на ноги и резко останавливаюсь, почувствовав тяжесть на коленях.

Адена.

Слезы снова бьют мне в глаза, но я смаргиваю их, заставляя себя держать голову. Я смотрю с ее спокойного, неподвижного лица на окружающий нас хаос и бушующую кровавую битву. Я пытаюсь поднять ее на руки, но она тяжелая, мертвая. В буквальном смысле. Я задыхаюсь от этой мысли, когда сталкиваю ее со своих коленей и опускаю на песок.

Я не могу взять ее с собой.

Она никогда не получит достойного погребения. Никогда не получит прощания, которого заслуживает.

— Мне так жаль, А, — шепчу я, целуя ее лоб. — Мне очень, очень жаль.

Я встаю на ноги, вытирая слезы, которые пыталась остановить. Я начинаю отворачиваться от ее безжизненного тела, не в силах больше выносить его вид.

— Я люблю тебя.

А потом я убегаю.

Трусиха. Как и в случае с отцом.

Симметрия в их смертях просто отвратительна.

Оба пробиты насквозь в грудь.

Оба истекают кровью на моих глазах.

Оба лежат на земле, оставленные гнить без погребения.

Обе смерти заканчиваются тем, что я убегаю.

Мне хочется кричать.

На себя. На их убийц. На весь мир.

Я протискиваюсь сквозь толпу людей, сквозь толпу, сражающуюся в Яме, на лестницах, на трибунах. Черные и белые маски сталкиваются, когда члены Сопротивления сражаются с Имперцами. Но бой нечестный. Имперцев так много, и даже с учетом силы Фаталов и Обыкновенных, Сопротивление превосходит их по численности.

Пробираясь между телами и уворачиваясь от ударов, я поднимаюсь по переполненной лестнице, ведущей из Ямы, на столь же переполненную площадку наверху. Мой многолетний опыт уклонения и незаметного проскальзывания через Лут сослужил мне хорошую службу: мои ноги вошли в привычный ритм, ступая мягко и быстро.

Крики доносятся до меня, возгласы эхом разносятся по арене. В ушах стоит оглушительный рев боя, но я заставляю себя следовать за потоком людей, пытающихся уйти от боя, а не присоединиться к нему.

Я хочу повернуть назад. Я хочу сражаться с Сопротивлением, со своим народом.

Что хорошего ты можешь сделать?

Эти пять слов пробираются в мою голову, обволакивая ее так плотно, что кажется, я могу задохнуться. Удушье от этой мысли только усиливается, когда восемь маленьких букв соединяются вместе, образуя слово, столь же разрушительное, как и пять последних.

Бессилие.

Во всех смыслах этого слова.

Человеческое течение, которому я позволил себя увлечь, наконец, выбрасывает меня за пределы Чаши. Ветер треплет мои волосы, когда мы выходим, и все мы выходим на длинную, широкую дорожку, усаженную деревьями. Дорога, ведущая к дворцу.