Долгоногий морщится. Ага, думал провести меня своим базаром о раскаивании.
— Да, спасибо за фору, — хотя бы с собой он честен. Признает, что мальчишка ему поддался. — Как говорит мой отец, не существует свободы от ошибок. Этим великодушием вы только что допустили свою.
Громкие слова. Мы тоже умеем такими бросаться.
— Сомневаюсь. Я не убью вас, граф. Но суровое наказание вы понесете — в пример остальным.
Долгоногий наконец атакует. Гибельный свет, плавящий плиты площади, превращающий цветастые наряды дам и черные фраки господ в рассветный горизонт. Энергощиты вокруг «арены» трещат от жара. Но Огнеупор без проблем выдерживает. На всякий случай, еще и в доспех заматываюсь.
Глаза графа испускают яростное свечение.
— Да как так! Я — Рыкарь, твою мать! Я культивировал свою живу с помощью лучших медитаций!
Рывок сквозь огненную завесу — и мой хук отбрасывает его на несколько метров.
— От справедливости ни одна физкультура не спасет.
Пытается встать — встречаю коленом в челюсть. Пока извивается на земле — наношу пинок под ребра. Хвать за блондинистую голову. Пара «толчков» в лобешник. Стон графа наполняет «арену». Бросаю на плиты, вдогонку его черепушке летят «энергоруки». Но не простые.
Еще дома попробовал связать дальнобойную технику Воина и «вакуумные толчки». Эксперимент вышел удачный. Теперь мне не обязательно касаться противника, чтобы всколыхнуть его сетку живы. Достаточно послать «энергоруку». Вот сейчас и опробуем на живом мясе. Удачно все же подвернулся граф. Где бы мне еще крепкого Рыкаря достать? Софийных и Сербининых вояк жалко.
Крик боли взлетает к кремлевским звездам. Мерцая как новогодняя елка, граф поднимается.
— Сука! — возвышенный слог покинул Его Сиятельство. — Мой доспех выдерживал танковые снаряды! А тут драные «энергоруки»!
— Уверены, что танки не холостыми палили?
Снова врезаю в челюсть. Удар левой в печень, пинок под колено. Дмитрий не может дать сдачи, только принимать удары, как боксерский мешок. Спустя десяток «толчков» — доспех графа слетает.
— Черт… — с трудом выпрямляется Долгоногий. — Очевидно, я больше не боец. Давайте быстрее свое наказание, Бесонов.
Говорит, перебарывая страх, сглатывая ком. Похвально. Без затей ломаю ему бедренную кость. Да и то — легонько, лишь пускаю маленькую трещинку. Березовский поди обзавидуется в своей психлечебнице.
Рухнув граф захлебывается новым криком. Небольшая передышка, и прикусив губу, смотрит выжидательно на меня.
— Считайте, свою кару вы понесли, — тихо сообщаю. — Если публично извинитесь перед княгиней.
Благодарный кивок, полный облегчения, затем одноногий Длогоногий громко заявляет:
— Я проиграл Его Благородию Бесонову!
Барьеры убирают, целители с санитаром бросаются к поверженному. Но граф их останавливает рукой:
— Не надо целительных техник и носилок. Просто киньте какую-нибудь палку, — взгляд на меня. — А то ничему не научусь.
Ему дают костыль и, опираясь на него, граф хромает прямо к Софии.
— Зачастую отказываются признать вину из боязни понести наказание. Но я свое уже понес. — Долгоногий кивает в мою сторону. — Незачем мне больше блуждать по мутным тропам. Прошу прощения, княгиня.
— Принимаю ваши извинения, — холодно улыбается ему София, без капли теплоты в сапфировых глазах. — Будьте впредь осторожнее с выбором троп. Я не наблюдала за Артёмом, чтобы он прощал кого-нибудь дважды.
Побледнев, граф торопится уковыльнуть подальше. Туда ему и дорога.
Только возвращаюсь к сестрам, как дорогу перерезает Мария. Сложная прическа растрепалась, светлый завиток челки упал на раскрасневшуюся щеку. Зеленые глаза пылают в ночи, как у кошки.
— Все еще хочешь поединка со мной? — оскаливаюсь.
— Н-нет, — отшатывается она и протягивает мне листочек. — Пришли законопроект мне на почту. Хочу ознакомиться, прежде чем идти с ним к отцу.
Прикасаюсь к ее руке. Мои пальцы задерживаются на нежной коже.
— Выбирай правильные слова, — смотрю так, что ее бросает в жар. — Если сенатор Долгоногий решит, что закон говно, я буду знать, кто не донес ему верную мысль.
От моих слов Мария судорожно дергается.
— Но мы не так договаривались! Я должна была только похвалить закон, а не влиять на мнение отца! У меня нет власти над его решениями!
Подаюсь вперед и заправляю блондинистый завиток обратно в прическу.
— Каждый сам решает, что кому он должен, — откровенно трогаю ее развитую фигуру. Пока лишь глазами. Но ей хватает — поежившись, скрещивает руки на покрытой парчой груди. — А потом встречается с последствиями. Я решил, что ты мне должна намного-намного больше. Не согласна — будь готова отвечать за свое мнение. Твой брат вот уже ответил.
Кровь приливает к ее щекам. Извини, детка, тут судьба мира решается, не до нежностей. Да и всё по дворянским правилам — всегда прав сильный.
— Так нечестно! — лепечет. — Только угрожаешь, но ничего не обещаешь, если всё выполню. Кто так делает?!
— И чего ты хочешь? — это даже забавно.
— Спарринг, — супится графиня. — Проведешь со мной весь день в зале.
— Лады, будет тебе свидание, — я прохожу мимо нее.
— Спарринг! — бьет окрик в спину.
— Как скажешь.