БЕСсильный чемпион. Том 6

— Вот и я доведу эту свинью до того же, — сообщает с ухмылкой Ясна. — Сегодня только первый день мести. Теперь, увидев его жалким и кричащим, я больше не поведусь на воспоминания и придумаю, как сделать его жизнь невыносимой.

Раздается новый ор боли поджаренного мерзавца. Что-то у Целителей не заладилось, и кто-то случайно задел ожоги.

Тем временем Перун покидает арену и подходит к девушкам. Его рука ласково поправляет рыжую челку, упавшую Ясне на лицо.

— Ну, довольна?

— Очень, — кивает девушка и благодарно смотрит в глаза Перуну. — Спасибо.

— Делов-то, — усмехается этот мальчик с силой тысячи демонов. — Аяно, мы идем?

— Да конечно! — возмущается японка. — Вот только попробуй по дороге встрять в еще одну дуэль!

— Тогда тебе лучше завязать мне глаза, — усмехается Перун. — Вокруг столько соблазнов.

* * *

— Наконец-то явились, — встречает нас нерадушными словами Владимир.

Японка привела меня в гостиную с африканскими масками на стенах. Особенно устрашающая стоит на каминной полке — черная рожа, вырезанная из обожженного дерева, напоминает мой демонский оскал под Эмулятором. Сам цесаревич, не отрываясь, смотрит в мобильник. Догадываюсь, что он там опять печет свои «кексики», только звук выключил, чтобы не палиться, конспиратор.

— В этот раз тоже черничный? — вежливо интересуюсь.

И он, вздрогнув, тут же убирает телефон в карман.

— Не угадал. Деловая переписка.

— Понятно, — глубокомысленно киваю. — Помадками обмениваетесь.

Игнорируя возмущенный взгляд царской персоны, разваливаюсь в кресле. Аяно остается стоять у двери. Японка у меня очень дисциплинированная — без разрешения командования не садится.

— Аяно, не стесняйся, тоже присаживайся, — вздыхает Владимир. — Раз наш юный князь уже все равно взял штурмом мое гостеприимство.

На удивление цесаревича девушка даже не двигается. Я откидываю голову на кожаную спинку.

— Милая, располагайся, где тебе удобно.

Кивнув, Ааяно подходит ко мне и присаживается на широкий подлокотник моего кресла. У Владимира едва нервный тик не происходит. Сдержавшись — а ничего другого ему не остается, он пытается смотреть куда угодно, кроме длинных ножек японки в обтягивающих хромовых сапожках.

— И что с британцами, Ваше Высочество? — задаю наводящий вопрос.

— Беда с британцами, — ворчит наследник. — Королева Элизабет приглашает императора на переговоры в Париж. Тема обсуждения: противостояние с Китаем.

— А леденец королеве не дать пососать? — интересуюсь.

— Перун, я думаю принять их приглашение, — серьезно заявляет цесаревич.

У меня самопроизвольно вспыхивают Громовые когти. На обеих руках.

* * *

Рубрика «Легендариум демоника Перуна».

Перунофобия — новый вид психического расстройства, недавно внесенный в реестр ВОЗ. Обычно этому заболеванию подвержены насильники, детоубийцы, наркоторговцы, торговцы людьми, торговцы оружием и прочие мерзоты, но больше всего, конечно, демоны.

Глава 19. Волшебник

Нижние миры прекрасны.

Любой ужас прекрасен по сравнению с бесконечной тьмой, сводящей с ума.

Поверхность приближается. Цепляясь за острые камни, Женя жадно хватает ртом горячий воздух жаркой равнины. Еще немного карабканья, и до ушей доносятся вопли зрантов. В глаза бьет свет тысячи мелких солнц, раскиданных по мутно-серому небу. Захрипев, барон карабкается вверх по крутой стене, тьма нехотя отпускает его, черные объятия медленно соскальзывают, оставляя отметины в виде серых пятен на коже. Поцелуи чудовищной Матери.

Перевалившись через осыпающийся край, Женя падает без сил. Тело горит, будто деформируясь после ласк живой тьмы, оставшейся в бездне. Жжение в пятках перерастает в мучительную боль. Собственные руки и ноги кажутся чужими. В груди рядом с сердцем будто вылупилось еще один орган — липкий и холодный, пускающие ледяные волны по всему кровотоку.

Вздымающиеся вокруг красные курганы кажутся теперь лучшими друзьями. Великаноподобного Владыки выводка нигде не видно. В стороне куча зрантов дерется за кусок мяса. Во время драки одного из белых демонов, видимо, самого слабейшего, отбрасывают к краю пропасти, и он жалобно воет не в силах подняться.

— Надо же, ты и, правда, вернулся, червь, — слышит Женя клекот Беумууса. — Единственный из сотен тысяч паломников, сбросившихся в утробу Матери.

«Червь?!» — слово неожиданно выбешивает Женю. Или кого-то другого внутри него.

Единым движением барон вскакивает. Серая кожа горит, тело словно разваливается от боли, но в то же время Женю внутри переполняет бесконечная мощь.

— Червь?! — орет барон. — Да как ты смеешь?!

Краснокожий Беумус, сидящий на своей гигантской птице, удивленно приподнимает багровую бровь. Морда с огромной пастью хмурится.