Бессмертие

А на самом деле он пришел на встречу с Ольми, но на час раньше, решив заодно бросить взгляд на свое давешнее творение, которое после реинкарнации посетил только раз. В Шестом Зале и скважине делать было почти нечего; пока Силы Обороны выполняли свою задачу — эвакуацию Пуха Чертополоха, — он подготовил к открытию новый, не столь опасный канал.

В городе Пух Чертополоха парк Корженовского занимал сто акров. Безупречно ровные, прилизанные луга с крапинами цветов гармонировали с перелесками дубов, елей и более экзотических деревьев. За века, минувшие со дня Исхода, удалось сохранить от силы несколько парков, и этот был лучшим.

Корженовский проектировал его еще до своей гибели, еще до открытия Пути, совмещая рационализм с утопией, сочетая на небольшом участке миры растений, животных, насекомых и микроорганизмов. Перед собой он ставил только одно условие: жизнь всех обитателей парка должна быть естественной и неизменной. Утопия осуществилась благодаря тому, что он ограничил экологию парка несколькими усовершенствованными и изолированными друг от друга нишами.

В парке царили мир и покой.

Гулять по нему можно было в любое время года. Погода подражала земной, точнее, английской конца восемнадцатого столетия. Из любой точки парка посетитель видел только живую природу. Ее регулярно холили дистанционные-садовники; отмершая растительность перегнивала на месте. Насекомые и микроорганизмы не паразитировали на растениях, а жили в симбиозе с ними.

То был декоративный сад высочайшего уровня; разбитый даже не в евклидовом, а в гильбертовом [19]пространстве, он имел вид не животного и не геометрической фигуры, а идеального растения — воплощенные райские кущи, Эдем, каким тот мог выглядеть в воображении английского садовника и каким, несомненно, представлял его себе Корженовский.

Да, все это создал он. А кто он? Инженер — живая легенда, отголосок истории, снискавший официальное уважение и неофициальную подозрительность со стороны как неогешелей, так и надеритов? Конрад Корженовский, естественнорожденное человеческое существо, талантливейший отпрыск семьи надеритов, выдающийся математик и дизайнер? Вместилище мятущейся души Патриции Луизы Васкьюз? Да разве это важно? Кто он, как не пылинка в воздушном потоке, и кому какое дело до того, кем он был и что совершил в далеком-предалеком прошлом?

Скоро граждане Гекзамона попытаются вернуть себе утраченную вотчину. Очень возможно, что нынешние претенденты на Путь вынудят их разрушить Пух Чертополоха. Если это случится, в огненном вихре погибнет, наверное, и Конрад Корженовский.

Власть на власть, сила на силу, амбиции на амбиции…

Когда он в последний раз работал в парке? Почти забыл… У него вообще маловато подобных воспоминаний. После его гибели их собрали и заархивировали вместе с дублями…

А погиб он от рук ортодоксальных надеритов.

А еще его прокляли родители, ибо из-за него случился Исход.

Смутьян.

Да, этим словом сказано почти все.

Он вошел в круг растительного лабиринта в геометрическом центре парка. Внешняя живая изгородь, позабывшая садовые ножницы, доставала до пояса; в ее геометрии с трудом угадывались шахматный порядок, радиальные лучи и дуги. Некоторые углы представляли собой проекции трехмерных фигур, что особенно усложняло внешний лабиринт. Правда, человек, оснащенный имплантами, выбирался из него без особого труда, поскольку его память надежно фиксировала ориентиры — какие угодно и в любом количестве.

Корженовский вспомнил, как закладывал этот лабиринт, надеясь, что люди, приходящие сюда, не будут пользоваться имплантами. Большинство пользовалось. И это открыло ему кое-какие нюансы человеческой натуры. Бросать вызов обстоятельствам, испытывать свои силы по душе единицам. Прочих вполне устраивает путь наименьшего сопротивления.

Корженовский огляделся по сторонам и увидел в центре лабиринта, метрах в ста от себя, человека. Тот двинулся к выходу, а Корженовский — в обратном направлении, торопливо, как будто ему предложили состязание.

Поиски прохода отвлекали от тягостных мыслей и успокаивали. Корженовский не смотрел на человека, сосредоточенно вспоминая собственноручно начертанный план лабиринта. Но тот затерялся где-то в недрах памяти.

Когда их разделяли считанные концентрические круги внутреннего, менее сложного лабиринта, Корженовский поднял голову и посмотрел встречному прямо в глаза. На миг возникло чувство, что со дня реинкарнации минуло не сорок лет, а лишь несколько часов…

Он узнал Рая Ойю, главного открывателя Врат Бесконечного Гекзамона. Его появление было чудом сродни визиту Мирского — оба улетели вместе с владениями гешелей.

— Здравствуй. — Открыватель Врат поднял руку и указал подбородком куда-то мимо Корженовского, предупреждая, что они не одни. Инженер неохотно повернулся и увидел возле изгороди Ольми.

Его вдруг разобрал смех.

— Это что, заговор? Вы с Ольми заодно?

— Нет, не заговор, — ответил Рай Ойю. — Он ждал не меня. Однако это прекрасная возможность поговорить с вами обоими. Может быть, выйдем к господину Ольми? Лабиринт великолепен, но для приватных бесед не годится.