Бессмертие графини

Не знаю, откуда во мне взялась эта решительность, ведь стоило тьме накрыть замок, как граф полностью завладевал моим сознанием и моими желаниями. Но все же, заглянув в алые озера его глаз, в ту ночь я нашла в себе силы рассказать ему о своих чувствах.

Тогда он, как обычно, вошел в мои покои. Распахнутая рубашка обнажала белый мрамор его кожи, а черные волосы спадали на плечи. В лунном свете он казался дьявольски прекрасным.

– Ты такая наивная, – усмехнувшись сказал он, ломая наше обычное приветствие. – И слабая, хотя в некотором роде ты сильнее многих.

Сильнее?

В отличие от своего брата, я никогда не была сильной. Но сейчас это было не так важно, потому что, как обычно, стоило мне лишь взглянуть на него, как моя воля становилась его.

– У меня сегодня хорошее настроение, – тем временем продолжил он, нависнув надо мной. – Можешь попросить меня о чем-нибудь.

С этими словами он обхватил мои бедра. Грешное желание затуманило разум и мне хотелось, чтобы он продолжал, пробуждая ту часть меня, которой владел только он.

– Хорошая девочка, – прошептал он, нагнувшись так низко, что я чувствовала, как его волосы щекочут мою шею. – Да, ты хочешь этого, чтобы я с тобой ни делал. Но сейчас я имел ввиду другое.

Он провел руками вверх по моему телу, поглаживая живот. Мне бы хотелось, чтобы он меня поцеловал, но делал он это лишь в моих снах.

Словно прочитав мои мысли, граф рассмеялся.

– Нет, не то. Скажи мне то, о чем думаешь днем.

После его слов со мной будто что-то произошло. Страсть и желание отступили, вернув дневной страх перед его алыми глазами и невыносимую смесь чувств от ненависти до зависимости, которую я испытывала, слушая его безразличный тон.

Забота. Я хотела бы той заботы, что испытала сразу после рождения Раймунда.

Не помню, ответила ли я ему вообще, ведь в тот миг мне казалось, будто НЕменя ночную и МЕНЯ дневную на мгновенье поменяли местами. Но кажется, все же мне удалось выдавить пару слов, ведь граф усмехнулся, а его глаза вспыхнули алым, как у кошки.

– Хорошо. У тебя это будет. Запомни свои желания, – проговорил он, крепче обхватив мои бедра и заставив кричать от счастья, позабыв о сыне и кормилице, что спали за соседней стенкой.

Через месяц я узнала, что снова беременна.

Глава 8.

Все повторилось с удивительной точностью.

Первое, после родов, время я наслаждалась вниманием и заботой графа обо мне и моем здоровье.

Впрочем, в этот раз опасения были небезосновательные. Последние несколько месяцев я не то что не выходила из покоев, но и даже не могла уделять внимание Раймунду – настолько слабой себя чувствовала днем. Да и удивительные заморозки, что грянули в середине июля, сгубив часть посевов, принесли мне тяжелую простуду.

И только ночью у меня появлялись силы, но ночь всегда принадлежала графу, и я уже не посмела бы с этим спорить.

Но прошло несколько месяцев, и граф снова начал охладевать ко мне. И снова я не видела к этому никаких причин.

Однако отказаться от хорошего во второй раз оказалось куда сложнее. Я пыталась все изменить, но отчего-то после каждой из попыток в моей голове все увереннее возникала одна-единственная мысль.

Граф, или наши дети.

Глупая и нелогичная, однако эта мысль казалась ответом на все мои вопросы. Я должна выбрать. И только тогда расположение графа вернется ко мне.

Я точно сходила с ума, ведь какой матери и жене в здравом уме могут прийти такие мысли? Но они не желали отступать, а я, при всем желании, не сумела бы выбрать, особенно теперь, когда кроме Раймунда был еще и Алалрик.

А граф, словно зная о моих мучениях, лишь усугублял их. После каждого дня, проведенного мной с детьми, его объятия становились жестче, а голос безразличнее.

Но почему?

Действительно ли это было так, или мой воспаленный ум лишь пытался найти соответствия, которых не было, я не знала. Зато я знала точно – чем дальше был от меня граф, тем ближе было мое безумие.

Недолгое облегчение пришло лишь когда вернулся Викторий. Во время второй моей беременности граф отправлял его в Прованс решить некоторые дела с вассальными рыцарями.

Хоть я и была привязана к Викторию как к другу (даже не смотря на его отношение к моему ребенку), я по-прежнему не понимала, как рыцари могут воспринимать всерьез человека столь низкого происхождения, а тем более, подчиняться ему. Однако граф был полностью уверен в силе своей власти, и поэтому Викторий отсутствовал почти год, многое пропустив.

Однако, когда я обняла его, мне показалось, что мы расстались лишь на день, и не было между нами тех неприятных моментов и недопонимания.

– Почему? – не выдержав, расплакалась я, уткнувшись в твердую, как у графа, грудь. – Почему он так холоден со мной? Почему он снова стал безразличен ко мне?

С одним Викторием я могла быть собой, а не женой влиятельного лорда.

– Таков граф, – ответил он, глянув так, словно знал нечто большее, чем мог мне сказать.