Бессмертие графини

Закончив с молитвой, священник перешел к проповеди, сделав ее короткой, как никогда – всего пару слов о том, что жена должна почитать мужа и слушаться его во всем, а муж должен защищать жену.

А после – вопросы, на которые граф четко и уверенно отвечал «да», а я едва кивала, опасаясь, что, если открою рот, мой голос сорвется. Причем, на последнем, по поводу детей, мне вновь привиделась усмешка зверя и голодный взгляд алых глаз, брошенный в мою сторону.

Выслушав клятвы, священник благословил нас, нервно поглядывая на графа, и вот – я уже супруга.

Граф взял меня под руку, и я вновь почувствовала холод его пальцев, даже через ткань платья. Кажется, и зимой морозный воздух не так обжигает кожу, как его прикосновения.

По выходу из церкви прямо перед нами опустился огромный черный ворон. Он трижды каркнул, причем неимоверно громко, а после торопливо вспорхнул. И я могла поклясться, что он улетел от того, что поймал жесткий взгляд дьявольских глаз.

После церемонии все прошли в главную обеденную залу, где уже стояло несколько дополнительных столов. Но даже с учетом этого уместились не все – оруженосцы и простые воины расположились во дворе, куда так же натаскали столы.

Мы с графом сидели во главе, и я чувствовала себя неловко от такого количества внимания. Рыцари кричали здравницы, с плеском стукаясь кубками. Граф кивал, сохраняя бесстрастное выражение лица, но я видела – его глаза полыхают негасимыми кострами ада.

Челядь суетилась, меняя блюда с жареными поросятами, птицей и прочим. Вина не жалели – оно лилось через край, хотя граф и сегодня предпочел привезенные с собой запасы. Напиток в его золотом кубке был цвета его глаз, густым и тягучим и я прежде не видела чего-то похожего. Наверно, его долго выдерживали перед тем, как подавать на стол.

Отец лично наполнял его кубок, выражая свое почтение.

Когда крики стали громче, а кубки стукались так, что готовы были погнуться, барды сменили спокойную музыку, заиграв нечто более веселое.

Жонглеры, что прослышали о свадьбе графа и приехали за пару дней до церемонии в надежде получить серебра, завели танец. Они ловко подбрасывали тяжелые булавы, умудряясь попадать в такт. Гости ободряли их громким хохотом, хлопками и звоном монет.

После пришло время рыцарского танца. Мужчины показывали свое умение владеть мечами, и танец выходил больше похожим на поединок. Здесь подошел черед графа. Он выпил много кубков, но хмель не давал ему в голову, и лицо его не изменилось, оставаясь лишь холодной маской.

Он вышел из-за стола, подманив ближайшего рыцаря, и если бы это был турнир, граф наверняка одержал бы в нем победу. Он размахивал тяжелым мечом словно деревянной палкой, и делал это так быстро, что сталь сливалась в единую серебристую полоску.

Закончив под одобрительный гул, он слегка наклонил голову, а после посмотрел на меня и усмехнулся так, что по спине моей побежали мурашки.

Наконец, мы удалились, оставив пирующих праздновать. Граф проводил меня до покоев и оставил на попечение служанок.

Франка помогла расплести мне волосы, остальные сняли платье и обтерли меня теплой водой. И вот я легла на ложе, с ужасом ожидая прихода графа.

Все ожидания оказались напрасными, но не скажу, чтобы меня это огорчило. Я боялась этого и не была готова, потому что единственное, что я точно знала об этом – от меня требуется лечь на спину и раздвинуть ноги, а остальное мужчина сделает сам. И в первый раз будет больно.

Мой первый раз откладывался еще на один день, и я благодарила судьбу. Отчего-то я была уверена, что граф не будет нежен, или заботлив. Он вовсе не походил на такого человека.

Утром я была непривычно бледна и устала – сказалась бессонная ночь, когда я вздрагивала от каждого шороха и скрипа двери, ожидая своего супруга.

На рассвете пришла Франка, сообщив, что пора собираться. Конечно, можно было бы задержаться – пир в честь нашей свадьбы только набирал обороты. Но граф спешил увезти меня к себе.

Одевая меня в последний раз, Франка плакала и напоследок мы крепко обнялись. Я бы забрала ее с собой, если бы не ее мать, что была больна и не способна к путешествиям.

Граф ждал меня уже у ворот. Солнце, только поднявшееся над горизонтом, окрашивало его фигуру в розовый, а конь под ним нервно бил копытом. Кажется, ему, как и наезднику, не терпелось пуститься прочь отсюда.

Брат крепко обнял меня на прощание, отец поцеловал в лоб, мать – перекрестила. Я, вместе со служанкой, села в повозку, заваленную мягкими подушками, и приготовилась к долгому пути в замок, что должен был стать моим новым домом до самой моей смерти.

Так и закончилась моя жизнь с родителями, размеренная и спокойная, где самым большим волнением было посещение нашего замка странствующими шевалье.

Мне было немного грустно покидать место, где я провела все свои пятнадцать лет, занимаясь танцами, шитьем и этикетом. Хотя эта грусть не шла ни в какое сравнение с безосновательным страхом, который я испытывала к графу.

----------------------------

----------------------------

* талья - ежегодный налог, который крестьяне платили своему господину.