Бессмертие. Как его достичь и как избежать

Николай был внебрачным сыном князя Павла Гагарина и пленной кавказской княгини (его кавказское происхождение является весьма важным фактором во всей этой истории, но о Кавказе и его роли в судьбе нашей планеты будет рассказано отдельно, пока просто запомните этот факт). Отчество и фамилия достались Николаю от крестного отца. Нужно отметить, что статус незаконнорожденного внебрачного ребенка в те времена, а в России особенно, влек за собой множество неприятностей и проблем вроде ущемления в правах, насмешек и неуважения. Впрочем, отец относился к нему хорошо. В детстве и юности Николай подолгу жил в отцовском имении. Будучи хоть и незаконным, но любимым сыном, он в строгой тайне получил все необходимые масонские посвящения. Законнорожденные братья Николая, отчасти стыдясь его, отчасти ревнуя к нему отца, не любили его и старались унизить. Все эти факторы, видимо, произвели на будущего русского мыслителя сильное впечатление, несомненно, сказавшееся впоследствии на его мировоззрении и творчестве.

Итак, князь по рождению, не имеющий права на титул, аристократ без средств даже на то, чтобы получить достойное образование, потомственный участник тайного масонского ордена и наследник древней кавказской традиции, он одолеваем странными и страстными мечтами о всеобщем братстве, воскрешении всех когда-либо умерших людей и грядущем бессмертии. Одна из основных его идей состоит в том, что «через нас, через разумные существа, природа достигнет самосознания и самоуправления, воссоздаст все разрушенное и разрушаемое по ее еще слепоте и тем исполнит волю Бога, делаясь подобием Его, Создателя своего». Чем обернулась эта на первый взгляд незатейливая мысль в трудах и деяниях его учеников, мы еще увидим.

Федоров был одержим своими замыслами настолько, что к настоящей живой действительности относился с пренебрежением и презрением. Большую часть жизни, точнее, ее внешнюю часть, он провел как отшельник, нарочито демонстрируя свой аскетизм и «одиночество среди людей». Питался он самым дешевым черным хлебом, спал не больше трех-четырех часов в сутки. При этом вместо кровати использовал голый жесткий сундук, напоминающий гроб, а под голову вместо подушки клал стопку книг. Одежду он не менял, почти все свое жалование, заработанное на посту школьного учителя, а позже библиотекаря, раздавал знакомым и малознакомым людям. Он не имел ни семьи, ни детей, не делал карьеры и не старался зарабатывать деньги. Он не мог позволить себе отвлекаться от самого главного.

Его проекты абсолютное большинство тех, кому доводилось с ними ознакомиться, воспринимало и расценивало как сугубо фантастические и утопические, ничего общего не имеющие с реальными перспективами научного познания и планами совершенствования человека и мира.

Особенно запутали всё те, кто усматривал в нем всего лишь православного богослова, хотя и не принадлежавшего к официальной церковной иерархии, а в его философии Общего Дела — только богословское учение, благодушно не желая видеть его практических последствий. Столь односторонняя, искажающая суть дела оценка и самого Федорова, и его учения крайне затруднила их адекватное восприятие, нанеся тем самым серьезный ущерб будущим поколениям.

Кроме воскрешения всех уже умерших людей и отрицания смертности как неотъемлемой характеристики человека, особое внимание среди его идей заслуживает мысль о необходимости регуляции стихийных природных процессов с опорой на успехи науки и техники.

Не случайно именно через Федорова закулисное правительство планеты впервые начало транслировать и культивировать принципиально новое умонастроение «человеческого стада» — неприятие смерти. Неприятие вопреки целостному пониманию этого феномена и вне осознания взаимосвязи его с жизнью.

Сегодня уже не секрет, что сам Федоров был не просто аристократом, чудаком-альтруистом, адептом кавказской йоги[26] и тайным масоном. Еще он был вампиром. И именно этим, наряду с тяжелыми детскими и юношескими переживаниями, объясняются многие странности его поведения и маниакальная идея воскрешения и бессмертия. Надо отдать ему должное: всю жизнь он боролся со своей природой, уповал на науку и на более совершенный социальный порядок. Выработанные им моральные принципы понуждали его мечтать о грядущих успехах науки и техники, а также об урегулировании стихийного хода природных событий, с неизбежностью порождающих смерть, — таким образом, чтобы удалось устранить ее из бытия людей и, разумеется, вампиров, и воскресить всех тех, кого она постигла. Научные достижения последних лет делают осуществление его идей все более реальным.