Бессмертие не порок(СИ)

 - Сомневаюсь, что все доберутся живыми - жара и жажада убьют моих соперников раньше.

 - Не беспокойся на привале нам дадут воды и еды. Живыми мы более забавны, чем мёртвыми.

 - А ты, похоже, уверен в своих силах.

 - Да, я боец и по мне это сразу видно, - говорящий заметно приободрился, а его голос окреп. - Пожалуй, я постараюсь не убивать тебя сразу - другой кто-нибудь прикончит.

 - Спасибо, я это запомню, - я мог вполне накостылять этому зарвавшемуся неудачнику, но не стал понапрасну тратить силы. Невольник был слаб и обезвожен, когда я напротив - полон сил. Солнце - друг для меня даже в пустыне. Кроме того я не хотел раскрывать свои козыри: я могу притвориться мёртвым, получив несколько ударов мечём и достаточно испачкавшись в крови, что бы труп просто выбросили, а там я и сбегу. Самоуверенность и оптимизм затмили недовольство и злобу, похоронив отчаяние в корне.

 - Ничего-ничего, ещё посмотрим, кто кого... - пробормотал я, закрыв глаза начал нежиться на солнце. В какой-то момент мне даже показалось, что я сижу в божественном животворящем потоке, а не в кандалах в клетке, но колдобина, попавшая под колесо, выбила меня из этого дивного состояния, а я громко выматерил местных строителей и инженеров. Нелюди! Впрочем, о чём это я - они и впрямь нелюди. Хотя главой каравана рабов оказался как раз человек, что меня не удивило: люди по злобе своей превзойдут дьявола во всех начинаниях, мотивируя это такими добрыми намерениями, что просто рай на земле. С наступлением темноты караван остановился на ночь. Рабам дали воды и миску каши. Воды я попил совсем немного, отдав вместе с кашей ближайшему соседу, который совершенно не протестовал против подарка.

Охранники обращали на нас не больше внимания, чем на землю под собой, равнодушно исполняя свои обязанности. Время от времени мы проезжали мимо небольших поселений, где караван пополнял запасы еды и воды. Местность вокруг стала более засушливой, а жители более смуглыми. Конечный пунктом оказался большой город, можно сказать местный мегаполис. В нём, пожалуй, было более миллиона жителей. К сожалению красоты этого города я благополучно проспал, привыкнув к неподвижному состоянию, я не открывал глаза практически всё время движения, справедливо полагая, что смогу накопить больше сил, а так же усыплю бдительность стражи. Увы, но процедура передачи состоялась без сучка, без задоринки: сухо и быстро. Рутина. Нас снова развели по камерам, но в этот раз у каждого на шее оказался ошейник. Нам доходчиво объяснили, что он магический и в случае побега нам просто оторвёт голову. Он даже продемонстрировал как: произвольно выбрав одного из рабов и взорвал ему голову через ошейник, который остался цел и невредим. План побега тут же рассыпался как карточный домик у которого вынули всего одну карту. И снять нельзя - цельнометаллическая изукрашенная болванка не поддавалась ни на какие усилия. Приплыли. Вот тебе бабушка и Юрьев День.

Камеры, в которые нас посадили навевали на не самые лучшие мысли. Они были временного содержания: грязная лежанка, ни какого туалета, не считая всего помещения в котором отвратно воняло, а так же полное отсутствие минимальных удобств. Из брезгливости я остался стоять, не решившись сесть на то дерьмо, которое покрывало пол неравномерным слоем. Хорошо, что сапоги и штаны остались на мне, как и изорванная рубаха - казалось сам воздух загрязнён и я почти не дышал. Некоторые впали в истерику. Их можно было понять: смерть ждала многих из них, а надежды уцелеть почти не было, свобода мифом осталась в далёком прошлом. Я решил претворить свой план по имитации смерти: должны же они куда-то трупы девать.

Не знаю, сколько мне пришлось простоять истуканом, но постоянные жалобы и стенания смертников доконали даже меня - я врезал самым надоедливым в своей камере, наорав, что были за пределами досягаемости. Я даже жаждал вырваться на арену, что бы поквитаться с жалобщиками. Даже аутотренинг не помогал избавиться от их стенаний.

 - Ну, наконец-то, - проворчал я, когда нас повели на арену. Странно, что они вот так сразу и без инструктажа выкидывают на арену нас, но позже я понял, что это для разогрева публики свежей кровью и настоящей смертью, а в особенности - непримиримой борьбой за жизнь. Профессиональные гладиаторы больше не бьются, а работают на публику, мутузя друг друга изощренными и зрелищными способами. Арена встретила меня взрывом голосов и ярким солнцем. И впрямь амфитеатр только несколько меньших размеров, чем Колизей. На арене оказалось около тридцати бойцов, которые рассредоточились по арене, прозвучал гонг и начался бой. В качестве оружия были дубины и простые деревянные щиты. Несколько бойцов, явно воинов, быстро подскочили к ближайшим людям и мгновенно убили их, повергнув на землю и разбив им голову. Нетушки, такой расклад меня совершенно не устраивает: голову я хочу оставить в целости и сохранности. Кроме того я подозревал, что все удары, нанесённые мне, не пройдут даром и здорово ослабят меня.