Бессмертна ли душа моя? (СИ)

   Пухленький улыбчивый человечек совершенно не соответствовал образу немного циничного интеллектуала, каким он представлялся в переписке. Но уже через несколько минут живого общения молодой переводчик опять почувствовал родственную душу, добрую и отзывчивую. Поэтому именно ему и позвонил он, когда узнал, что его выписывают.

   Йон еще испытывал некоторую слабость, но отчего-то не хотелось сразу же возвращаться в душную, жарко натопленную квартиру дядюшки Теодора. Сказал об этом Раду и тот предложил посетить художественный музей, расположенный в бывшей королевской резиденции.

   - Боюсь, он несколько разочарует вас, - вздохнул Кройтору, -но есть там несколько стоящих полотен. А еще попытайтесь ощутить дух старой Валахии, витающий в этих стенах.

   В сравнении с роскошью Зимнего дворца, исхоженного коренным петербуржцем вдоль и поперек, обиталище румынских королей напомнило Йону пенаты российского помещика средней руки.

   Усатые высокородные бояре в высоких смушковых шапках "трубою", надменно взирающие со стен, были намалеваны в лучших традициях модного нынче "примитивизма". Глядя на эти суровые простые лица, Йон отчего-то вспомнил, что еще отец умницы Кантемира в семнадцатом веке, будучи владетелем Молдовы, не умел читать и писать.

   Значительных полотен оказалось лишь два: "Поклонение волхвов" Эль Греко и странно смутившая Йона картина Рембрандта "Мардохей перед Эсфирью и Артаксаксом". Словно отвечая его мыслям, Раду заметил:

   - А вот четвертого действующего лица этой библейской истории - злодея Амана мы не видим, но он где-то там в полумраке плетет свои интриги. Так и в вашей истории, преступник скрыт в тени обычных серых будней.

   Крянге кивнул головой. Он не стал говорить о непонятной ассоциации, связавшей эту картину с небритым лицом, отразившемся в больничном зеркале.

   Отворившая дверь Мирелла тихо охнула. В прихожую выглянул Штефан, приветливо улыбнулся и тут же нахмурился:

   - Отчего вы не позвонили? Сущее безумие в таком состоянии добираться домой в одиночку! Входите, входите, Теодор уже просто извелся в ожидании.

   Мучнистые щеки дядюшки при виде Йона пошли пятнами. И первым делом он, посетовав на известную воровитость румынского простонародья и осведомился, не пропало ли у "племянника" что-либо ценное в больнице.

   - Помилуйте, Теодор... - попытался урезонить его Левяну.

   Но Йон, рассмеявшись , заметил, что действительно в больничной суете затерялся его пуховик.

   - И вы вот так, в одном свитере возвращались домой по морозу?..

   - Меня подвез один мой знакомый, - успокоил адвоката-секретаря молодой Крянге, - а куртку я куплю завтра.

   - Глупости, - возразил Штефан, - у меня полным-полно теплой верхней одежды, не стоит вам тратиться. Пройдемте в мою спальню, выберем что-то подходящее..

   Старик Крянге тоже выбрался из плюшевых объятий любимого кресла и поплелся за ними.

   Распахнув зеркальные дверцы обширного гардероба, Левяну с ловкостью фокусника бросил на широкую кровать несколько курток и пальто. Одно из них упало на пол. Дядюшка Теодор неодобрительно заворчал, кряхтя наклонился, поднял и аккуратно повесил обратно в шкаф.

   Стеганная синяя куртка пришлась Йону впору, благо они со Штефаном были приблизительно одно роста и схожей комплекции.

   - Стол накрыт, - заглянула к ним Мирелла.

   В столовой, старомодно заплавляя за ворот рубахи салфетку, Теодор, словно невзнчай спросил:

   - Надеюсь, семейный медальон у вас не увели?

   Йон пожал плечами:

   - Медальон цел. Но может, наконец, оставим его в покое. Я предъявил вам эту бирюльку, как свидетельство своей принадлежности к вашей семье. Достаточно, хватит разговоров об этой безделице.

   - Это не безделица, а фамильная реликвия, - вспылил старик.

   - Видите ли, - примирительно заметил секретарь, - господин Теодор - страстный коллекционер всего связанного с вашей ветвью семейства Крянге. И одним из условий введения вас в статус наследника является передача медальона в его коллекцию.

   - К сожалению, это невозможно, - невозмутимо ответил Йон, - и, честно говоря, я вовсе не претендую на наследство.

   - Мне кажется, у вас уже нет этой реликвии, - Теодор, набычившись, наклонил седую лобастую голову.

   - Совершенно верно, - кивнул Йон, намазывая маслом поджаренный тост.

   Звякнула вилка, выпавшая из рук побагровевшего хозяина квартиры. Мирелла наклонилась поднять ее. И тут старик , испустив звериный вопль, схватил ее за волосы:

   - Воровка! Воровка! - злосчастный медальон выскользнул из-за ворота платья, коричневый камушек четко выделялся на бледно зеленом фоне одежды.

   Молодой Крянге вскочил , ударил "дядюшку" по руке, пальцы разжались, девушка, рыдая, выскочила из комнаты. С неожиданным проворством Теодор бросился за нею. Остальные рванули следом.

   В маленькой коморке горничной разыгрывалась дикая сцена. Теодор одной рукой душил несчастную, второю пытался сорвать злополучное украшение. Цепочка лопнула, медальон звякнул об пол. Штефан поднял его. Камешка на золотой висюльке не было.

   С налитыми кровью глазами старик повернулся Мирелле, испуганно потирающей шею: