Бессмертная история, или Жизнь Сони Троцкой-Заммлер

Но, с другой стороны, надо признать, что с появлением пятерых Львов прибавилось не только желудков, о которых матушка совершенно напрасно заботилась, но и батюшкиных умелых рук. Один из Львов отправился с батюшкиной трудовой книжкой (то есть как Лев Заммлер) в паровозное депо в Горних Гершпицах и принялся выполнять там батюшкину работу, другой начал прямо у нас дома изготавливать разные полезные в обиходе предметы, на которые в войну на барахолке был большой спрос (начиная с кухонных мешалок и заканчивая часами с кукушкой), а третий вместе с четвертым общими и нераздельными усилиями исправили дома все то (начиная с водопроводных кранов и заканчивая оконными рамами), что батюшка давно уже хотел исправить, но у него не хватало на это времени, и сколь же радостно было глядеть, как спорится у них работа и как хорошо они ладят между собой. Ну а пятый Лев, да-да, а что же пятый Лев? Он бил баклуши, только и всего, но зато как! Он бил баклуши так, как иные прививают плодовые деревья или разводят ангорских кроликов!

Но если матушка и освоила со временем науку различать Львов по едва заметным признакам, проистекающим из всего спектра батюшкиной натуры, то внешне они продолжали оставаться совершенно одинаковыми. Для начала она попробовала по-разному их одевать, но это ничего не дало, потому что они ловко менялись тряпками между собой, и матушка поняла, что с их стороны это вовсе не злоумышление против нее, а просто такие уж они игруны, все эти ребята. Каким, собственно, был (и, надо надеяться, продолжает оставаться) и ее муж. И тогда, чтобы их как-то различать, ей пришлось прибегнуть к насилию.

Она, видите ли, исходила из того, что это всего лишь роботы-заменители и что с ними, не опасаясь навредить, можно поступать как угодно. И если ее действия вам все же покажутся несколько грубыми, то я позволю себе напомнить, что матушка как раз и была грубиянка. К одному Льву она подскочила сзади и с самыми добрыми намерениями огромными портновскими ножницами отхватила у него правую ушную мочку. У другого Льва она отрезала левую. А третьего и четвертого пометила таким образом, чтобы они слегка припадали на разные ноги. Пятого же Льва можно было не метить никак, потому что он был отмечен тем, что не имел отметин.

Но и дня не проходило, дорогие вы мои, без матушкиных дум о шестом Льве, а вернее сказать — о Льве нулевом. Эти-то были всего только копиями, симпатичными лишь потому (если не считать их трудолюбия), что они до ужаса походили на ее мужа. И она выкидывала Львов одного за другим из супружеской спальни, когда они пытались (будучи, скорее всего, именно таким образом запрограммированы) лечь рядом с ней. И довольно долго она терзала их расспросами, твердо решив дознаться, как живется нынче нулевому Льву и чем он занимается в мире космических майских жуков, как она брезгливо называла инопланетян, и когда же он наконец оттуда вернется. И пять Львов клялись, что не имеют об этом ни малейшего представления, но матушка была уверена, что они, эти межгалактические клятвопреступники, нагло лгут, и потому пыталась извлечь из них правду то с помощью кнута, то с помощью пряника, впрочем, боюсь, к кнуту она прибегала чаще.

Однако Львы о батюшкиной тогдашней жизни и впрямь не знали — да и не могли знать — ровным счетом ничего. И я надеюсь, господа, что могу не объяснять вам, что они впитали в себя лишь батюшкино прошлое, ибо это, собственно, и лежало в основе их задания: память! И они умели быть даже трогательными.

Они напомнили о тысячах мелочей из жизни нулевого Льва, в особенности из времен его молодости, пришедшейся на начало века, когда луга благоухали, все глаза были зеркалами душ, все женщины были нимфами, а все мужчины — сатирами.

39) Возвращение нулевого Льва

В сожительстве с пятью Львами матушка дождалась конца войны (во время которой погибли на Восточном фронте двое из Заммлеров), и однажды (14 мая 1945 года) матушка проснулась и обнаружила, что от пятерых Львов осталась лишь одежка. Львы куда-то пропали, но матушку это нимало не обеспокоило, ибо она знала, что это — хороший признак. И действительно, не прошло и недели, как объявился нулевой Лев, единственный настоящий Лев всей ее жизни, и поведал удивительную историю о том, как он проснулся под старой шелковицей в саду черновицкого сумасшедшего дома, и солнце уже стояло так высоко, что он вскочил и поспешил в столовую, чтобы не опоздать на казенный обед, но ему объяснили, что никакого обеда не будет, потому что несколько дней назад Красная Армия взяла сумасшедший дом штурмом и освободила всех умалишенных, он был голоден, но свободен и, подробнее изучив обстановку, узнал, что оказался в мае 1945 года и что, следовательно, миновали целых два года с тех пор, как он уснул под этой зачарованной шелковицей, и батюшка решил, что ему сделали какой-то усыпляющий укол, который лишил его двух лет жизни: «Я буду на них жаловаться, Руна, Рунечка, тогда-то мне было всего-навсего шестьдесят девять лет, а теперь, страшно подумать, мне уже семьдесят один!»